Версия для слабовидящихВерсия для слабовидящих
Зелёная лампа
Литературный дискуссионный клуб
Джон Харви

ЛЮДИ В ЧЁРНОМ
(Новое литературное обозрение, 2010)

Эпиграф I:

Диккенс, Рёскин, Бодлер и многие другие ломали голову над тем, почему же мужчины в эпоху величайшего процветания и неоспоримого владычества упорно одевались так, словно шли на похороны.

Эпиграф II:

Мистер Пинк: Почему нельзя просто взять и выбрать себе цвет?
Джо: Я пробовал — ничего не выходит. Люди обязательно подерутся за право называться мистер Блэк.

(Квентин Тарантино, «Бешеные псы»)


Если есть на свете человек, более равнодушный к моде, чем я — давайте поставим эксперимент! Попробуйте, о, мой дорогой «единочувственник» (или единомышленник), почитать эту книгу. Если она вам понравится так же, как и мне, значит, она и вправду так хороша, как мне показалось. Хотя, подозреваю, что найти вас будет затруднительно — где взять субъекта с большей аллергией на всякие полоумные советы «Модных приговоров» и прочих насквозь фальшивых и поверхностных Школ Имитации...

Ну, значит, примем без доказательств, что книга, которую можно отнести к истории моды, открывает историю отношения Человека и Одежды с такой стороны, что становится ясно — ни аналитики гламурного мира, ни лукавые кутюрье, озабоченные продажей продуктов своего труда — не имеют к этому интереснейшему предмету никакого серьезного отношения. Они лишь отвращают от темы типов, вроде меня, чующих за версту желание самоутверждаться за чужой легковерный счет. Право же, мне это было особенно интересно потому, что я люблю черный цвет в одежде, и с удовольствием его ношу.

Итак, конспект — цитаты прямые, искаженные, и отдельные смысловые «маркеры» — для себя.

Элисон Лури, «Язык одежды»:

Та или иная вещь может надеваться — особенно в тех случаях, когда речь идет о людях с небольшим гардеробом — потому, что она теплая, или не промокает, или потому, что ее удобно накинуть поверх мокрого купальника. Точно так же люди с ограниченным словарным запасом прибегают к выражению «вы знаете» или к прилагательным типа «классный» и «потрясающий».

Автор:

Уравнивание вербальной и подлинной бедности не кажется ни точным, ни удачным. И хотя Лури по ходу дела роняет: «Если одежда — язык, то у нее должна быть своя грамматика», ее попытки эту грамматику выявить, выглядят поверхностными и произвольными. Так, по мнению исследовательницы, можно предположить, что «отделка и аксессуары — это прилагательные или наречия», а пряжки на обуви и пуговицы на рукавах функционируют как «определения в предложении — каковым является костюм в целом». Но если не опознаны глаголы, откуда берется уверенность [...]? Что касается «прилагательных костюма», то цвета в самом деле позволительно было бы назвать прилагательными.

---
Ролан Барт, «Система моды»:

...в языке все является знаком, нет ничего инертного, все является смыслом и ничто его не получает.

---
В самом деле, то, как одежда «несет значение», больше похоже не на значение слов, а на ту разновидность значений, которая возникает, когда люди говорят: «Я знаю, о чем вы говорите», — а затем нагромождают поверх сказанного вами свою конструкцию, облеченную в их собственные слова. «Значение одежды» — это нагромождение на одежду «конструкции». В отличие от вербальных значений они не поддаются прочтению в буквальном, словарном смысле.

В одежде есть неистребимая «многозначность», особенно ощутимая в «значениях» цветов, которую легко прочитать неверно. Пример — красный цвет. Что он выражает: политическую активность? Сексуальный призыв? Или просто радость, хорошее настроение? А может, злость и раздражение?

---
Неуверенность, нервозность, скромное социальное происхождение можно распознать в одежде и в том случае, когда специально указывать на них никто не собирался.

---
В локальных мирах народного костюма черный служит маркером, разделяющим стариков и молодых, состоящих в браке и холостых/незамужних; всех мужчин и мельников (в Моравской Словакии).

---
Значения цвета — это во многом история цвета. Это значение образуется при движении сквозь время, о чем в особенности не стоит забывать, рассуждая о черном, цвете-парадоксе (каковым, видимо, и полагается быть цвету, не являющемуся цветом). Дело в том, что черный со временем обнаруживает склонность к двойной игре.

---
Мода на черное имеет тенденцию к долговечности: это антимодная мода, она держится прочно, иногда превращаясь в моду на смерть, не желающую расставаться с жизнью. Так что черный может показаться цветом социальной неподвижности, хотя, как я надеюсь показать, подчас его задача — скрывать идущие в глубине социальные изменения и тем способствовать им.

---
«Властный стиль» действует исподволь, незаметно и потому способен приобретать зловещий оттенок, что отмечали уже в XIX столетии. Перенимая определенный внешний облик, человек словно бы привносит нечто в собственную душу. В особенности, это касается одежды благосостояния и финансовой власти.

---
Теория моды Георга Зиммеля базируется на следующей гипотезе: стоящие ниже подражают тем, кто стоит над ними, а те в свою очередь хлопочут о том, чтобы ни на кого не походить, и так (по Зиммелю, на каждом социальном уровне) происходит непрерывная, глобальная игра в догонялки и увертки.

---
Гендер. Зависимость и независимость проявляются прежде всего в движениях, допускаемых той или иной одеждой. Основная функция одежды — «управление противоречивостью» (термин Ф. Дэвиса).

---
...чёрный (цвет утраты, отрицания; цвет, при помощи которого человек уничтожает или глубоко прячет свое «я») за те несколько веков, когда его присвоили мужчины, стал знаком ответственности, лежащем на потаенном мужском «я».
...чёрный цвет — покров для игровой идентичности, которая без него немыслима. Это нагруженная идентичность третьего порядка, обладающая мощной внутренней полярностью.

---
Одежда располагается где-то между системой сигналов и искусством. Будучи искусством, она является перформансом, ибо участвует как в безобидных, так и в весьма опасных играх.

---
Мы одеваемся, чтобы примкнуть к тем или иным группам, чтобы уйти от других групп и от прошлого; одеваемся «от противного» — чтобы отмежеваться от типажей, с которыми мы не хотим быть отождествлены.
Можно, одеваясь, стареть, можно — молодеть. Можно одеваться старательно, «изо всех сил», можно — кое-как, по принципу осторожного несогласия (status demurrals).
Одежда действительно что-то скрывает: в положении облеченного одеждой тела таится «субъективность», неуловимая, ускользающая от точных определений. Она никогда не выдаст всех своих тайн, ведь она — порука в том, что «я» есть «я», даже если некоторые из них недоступны и самому этому «я».

---
Через творчество Диккенса и Шарлотты Бронте красной нитью проходит мысль, что черная одежда есть форма проповеди, нескончаемого, несущегося со всех сторон поучения, форма распространения некого социального и политического евангелия.

---
Соотнесение чёрной одежды с демократией вполне убедительно: достаточно вспомнить об Америке XIX столетия, где черный носили очень широко.
В 1842 году о приезде в США Чарльза Диккенса осталась укоризненная заметка в одной из газет: «На нем был черный фрак, атласный жилет веселеньких пестрых цветов, светлые панталоны и сверх всякой меры начищенные ботинки. В целом наружность его отдавала франтовством и нарочитым лоском. На наш американский вкус это выглядело именно так».

---
В чёрном цвете нарядов Пелэма (Бульвер-Литтон) демократизма очень мало. Он ассоциируется с праздной меланхолией романтического героя: поза посетителя кладбища, тайна в прошлом, разбитое сердце — и все это приправлено широко популярным в те годы изящным гамлетизмом.

---
Мода на чёрное могла приходить и уходить, но около 1820 года этот цвет пришел — и больше не ушел.

---
Любая параллель между денди и деловым человеком будет косвенной и размытой. Дендистский стиль, не являясь буржуазным (денди по определению бездельники), тем не менее декларирует, что ни в Англии, ни в Америке уже не прослывешь элегантным, преподнося себя как аристократа. Этот стиль уходит от пышности, однако остается формой демонстрации себя: он по-прежнему подчеркивает состоятельность, но более тонкими способами — через качество ткани и тщательность покроя.

---
В романах Диккенса и Теккерея понятие «джентльмен» освобождается уже от привязки к одежде и общественному положению и означает безупречное скромное достоинство, которым, в принципе, может обладать каждый.

---
Помимо мрачности есть другой аспект чёрного, для денди чрезвычайно важный. Это сексуальная привлекательность чёрного.
Даже в царстве животных, по наблюдению Чарльза Дарвина, черная окраска — признак половой эволюции. Красота черного цвета и его роль в половом отборе у людей проницательно отмечена Шарлоттой Бронте. Джен Эйр наблюдает званый вечер у мистера Рочестера: «Входят мужчины. Их группа производит внушительное впечатление. Все они в черном. Большинство — высокого роста, некоторые молоды».

---
Мистер Рочестер — фигура тёмная во многих отношениях. [...] В половом отборе среди людей черный — не просто нарядное лоснящееся оперение; это цвет дерзкий, грозящий опасностью, признак опасного пола. Он легко соотносится со смертью и болью, способен разжигать страсть к разрушению и порабощению. Эти «черные» качества черного — как минимум отчасти — порождение культуры, о чем свидетельствует тот факт, что он не всегда играл в порнографии ту роль, которую играет сейчас. Иными словами, градус сексуальной напряженности черного связан со свойствами, приобретенными им в социуме, а что своства эти и в самом деле были жутковатыми, понятно из свидетельств Бодлера и Диккенса.

---
Как «траурный цвет» чёрный был выбран еще в Античности.
... Чёрные фурии — это античная полиция душ.

---
Чёрный в священнической одежде. По словам Петра Достопочтенного (настоятеля Клюнийского аббатства в XII в) — это цвет смирения, отречения, добровольно избранной нищеты.
Лидерами на этом пути были чёрные братья — доминиканский орден, основанный в 1215 году. В чёрное одевались и госпитальеры св. Лазаря.

---
Со времен Чосера чёрный цвет обрел такое количество «не-любовных» значений, что, видимо, стоит напомнить о его первоначальном смысле — чувстве безысходного отчаяния и утраты.
Позднесредневековое стихотворение, трактующее о цветах, популярных у влюбленных, называет синий цветом верности, белый — цветом чистоты, алый — цветом крови
«Кто ж страсть не в силах превозмочь,
От скорби в черном весь, как ночь».

---
Филипп Добрый, герцог Бургундский, облачился в черные одежды в 1419 году, когда от рук французов пал его отец, Иоанн Бесстрашный. Принятое Филиппом решение носить черный практически всегда содержало в себе рыцарскую угрозу — это был адресованный Франции знак, гласивший: «Я не забыл».

---
Производство чёрной материи в этот период было весьма трудоемким и дорогостоящим, то есть черный был недоступен бедным и фиксировал социальные различия. Процесс производства (если только не использовалась естественная черная материя — шерсть черных овец) состоял в наложении одного слоя краски на другой, до тех пор, пока исходный цвет не исчезал полностью.
Лишь в XVI веке испанцами был открыт в Мексике, в заливе Кампече, красящий сандал, дававший настоящий черный цвет.

---
В XV веке — эпоха своеобразного «декаданса», культ смерти, своего рода мрачная игра, в которой черному отводилось значительное место. Даже Христа изображали в чёрном.

---
В «гербовнике» цветов Жеана Куртуа чёрный цвет в одежде купцов символизирует надежность, верность слову, серьёзность, честность в делах.

---
Именно в XV веке приняли решение о преимуществе чёрного цвета многие еврейские общины Европы. Роль чёрного в этом — отклонять неприязнь, которую могло вызвать растущее благосостояние.

---
Броскость чёрного таится в подчеркнутом отказе от броского.

---
Домино венецианского карнавала — манифест анонимности. Кстати, венецианцы прославились своим умением «темнить»...

---
«Имперский» цвет.
Распространению чёрного цвета в Европе способствовала Испания. Это была империя чёрного. Филипп II, всегда одетый в чёрное, присвоил себе цвет «дисциплинарного отряда» церкви — Инквизиции, которой страстно сочувствовал.

...одно из самых страшных свойств чёрного цвета — вместе со своим «я» человек в чёрном стирает свою человечность и делается орудием власти. Чёрный лак наносился и на латы — это давало солдатам ощущение «невидимости» и грозной силы.
Далее мода на чёрный сопутствовала «золотому веку» всех европейских империй.

---
Самое поразительное — то, что испанская мода на чёрный цвет перекочевала в те страны, где Испанию смертельно ненавидели, то есть в Британию и Нидерланлы.
Британская империя — новая яркая страница в истории черного.

---
Чёрный — знак «ученых» профессий — медицины и права. Автор высказывает предположение, что так ценимый протестантами черный в немалой мере вырос из личных (демонстрируемых) предпочтений идеологов Реформации, а они не были случайными. Мартин Лютер в молодости был военным (в то время носившим черненые латы), а Жак Кальвин — доктором права...

---
В протестантских странах чёрный цвет прижился особенно прочно. Чёрный — цвет смирения, самоотречения, дисциплины.

Ну, и так далее... А еще цитаты — здесь:
http://os.colta.ru/literature/projects/119/details/18533/
(Меня пленило краткое предуведомление — исчерпывающе точное и без искусственных красивостей, вполне в стиле эстетики чёрного:

«Автор на стыке семиотики, истории, культурологи и социологии разбирает то послание, которое несёт в себе чёрный цвет».

Татьяна Александрова, член клуба «Зелёная лампа»

http://l-eriksson.livejournal.com/778675.html

Отзывы к новости
Назад | На главную

џндекс.Њетрика