Версия для слабовидящихВерсия для слабовидящих
Зелёная лампа
Литературный дискуссионный клуб

НИКОЛАЕВА ТАМАРА КОНСТАНТИНОВНА

По образованию – инженер железнодорожного транспорта. По основной деятельности – журналист, литератор, краевед.

В литературе интересов много, главный – А.П. Чехов и все вокруг него.

http://www.herzenlib.ru/booklovers/club_conference/detail.php?ID=1022

1. Какие из прочитанных в детстве и отрочестве книг оказали на Вас наибольшее влияние?

Самые разные. На этот вопрос трудно отвечать, потому что не понятно, о каком влиянии идёт речь? В детстве книги в наше время в моей среде в руки попадали случайно. В нашей семье книг не было, никто не читал. А к тому времени, когда я подружилась с читающими девочками, я уже прочитала довольно много книг. Когда я свои немногочисленные детские книжечки знала наизусть, я стала искать, что прочитать ещё. У каких-то соседей, например, был толстый том без обложки большого формата, который использовался в качестве подставки под сковороду или кастрюлю. Я его бесчестно взяла себе, стала разбирать нелёгкий и странный шрифт. Прочитала название: ГАМЛЕТ и еще какая-то неизвестная буква. Это был большой том, по-видимому пьес Шекспира, изданный по старой орфографии. Мне объяснили, как могли, про лишнюю букву в конце, и я стала кое-как читать. Что уж я там прочитала, не помню, но имена действующих лиц впоследствии, когда я стала читать Шекспира, показались мне давно знакомыми.

Почти такая же история произошла позже, классе в 5-м. Я пошла к своей подружке домой готовиться к контрольной. Мы позанимались, а потом её мама решила нас накормить и нажарила картошки. Прежде, чем поставить на стол сковороду, она кинула на стол опять же книгу, толстую, без обложки, но формата небольшого, похожую на кубик. Когда картошка была съедена и сковороду убрали, я попросила книгу посмотреть. Потом я её выпросила, пообещав взамен принести что-нибудь другое в качестве подставки под сковороду. Это оказалось академическое издание «Дон-Кихота» конца 20-х годов. Пострадали вводные статьи академиков и примечания. Сам корпус романа не пострадал. Эта книга жива у меня до сих пор и вот уж поистине – из самых любимых.

А была ещё «Занимательная ботаника» Цингера. По ней я, горожанка, училась понимать природу, растения. Я перечитывала её в молодости несчётное количество раз. А вот недавно начала читать и ужаснулась. Бедный автор – он, между прочим, не ботаник, а физик – вынужден без конца включать цитаты вождей и их программ, ибо издана книга была ещё при Сталине. Но, когда он говорит о растениях, – читать наслаждение.

Была и книга об адмирале Макарове – детская, но написана очень хорошо, к сожалению, автора не помню, и книга, видимо, затерялась. Вообще в средних классах школы предпочитала читать о путешествиях. Читала «Дерсу Узала», книгу о юнге, плававшем с Колумбом, очень любила Жюль Верна.

В старших классах чтение уже определялось коллективными интересами дружеского круга. Из школьной программы больше всего увлекались Пушкиным и Лермонтовым. И велась у нас непрекращающаяся дискуссия: кто лучше. Я была за Пушкина, ближайшая подруга Ирина – за Лермонтова, а самая мудрая среди нас Люся пыталась нас убедить, что мы обе неправы, что так думать – это детство и наивность. В это же время пришёл в нашу жизнь и театр, в том числе оперный, и тут Пушкин побеждал абсолютно, ибо написал «Евгения Онегина» и «Пиковую даму». Музыку Чайковского мы тогда знали почти наизусть.

2. Любимые книги, которые Вы перечитываете время от времени?

Тоже самые разные. Много раз перечитывала письма Чехова, меньше, но тоже довольно много – его произведения. Толстого люблю перечитывать фрагментами. И в то же время перечитываю Эдгара По, «Шерлока Холмса» Конан Дойля, Агату Кристи. К счастью, в детективах быстро забываю сюжет, и через несколько лет читаю их как новые. Пушкина читаю постоянно. Люблю перечитывать Карела Чапека, но как-то времени не стало хватать.

Из тех книг, что не на слуху, назову любимые, а почему люблю – не умею выразить. Что-то в них есть завораживающее помимо содержания:

Вильям Сибрук «Роберт Вуд» (М., Физматгиз, 1960). Жизнь американского физика-экспериментатора – написана как фельетон, абсолютно юмористически, без всякого почтения к мировому имени, титулам, регалиям и денежному содержанию.

Сельма Лагерлёф «Сага о Йёсте Берлинге» (М., ГИХЛ, 1959). Книга, насыщенная скандинавским фольклором и совершенно не в привычных традициях, может быть, потому и поразила.

Джером К. Джером «Трое в одной лодке, не считая собаки (Издана в Минске в 1956 году по изданию: Л., ГИХЛ, 1939.). Переводчик не указан. А перевод удивительный! Я читала ещё два других перевода, изданных позднее. Того очарования, которое так мне нравится в моей зелёненькой книжечке, увы, нет. Это одна из самых-самых любимых. Она у меня – замена лекарства. Лечу ею плохое самочувствие.

Карло Леви «Христос остановился в Эболи». Записки итальянского художника. Мне однажды дал её почитать Л.В. Дьяконов. Я прочитала, влюбилась. Потом увидела её в букинистическом магазине. Купила за 40 коп. И держу на полке с любимейшими книгами.

Книги я перечислила зарубежные. Я каждую из них читала не менее 6 раз. О русских не пишу, ибо читаю и перечитываю всю русскую классику всю жизнь.

Хотя нет, назову одну нашу, современную, которая поразила меня и историей создания, и формой, и содержанием. Трое заключенных Владимирского централа, оказавшиеся в одной тюремной камере: историк Л.Л. Раков, биолог В.В. Парин и поэт Д.Л. Андреев – старались отключиться от окружающего ужаса разговорами. А потом у историка Ракова родилась идея создать словарь наподобие знаменитого Плутарха. Так родился «Новейший Плутарх. Иллюстрированный биографический словарь воображаемых знаменитых деятелей всех стран и времён». Написана книга остроумно, с сарказмом, с глубоким проникновением в маразм нашего прошлого и настоящего. Каждый раз, перечитывая, я думаю: если такую книгу люди – не могучие, не сверхчеловеки – могли написать в тюрьме, то мне жаловаться не на что, надо работать и работать.

3Самая недооценённая книга ХХ века?

Всё-таки публицистика Толстого. Так к нему по-настоящему и не прислушались. Кто-то выдумал, что после романов он не написал ничего гениального. Не читали, значит, ничего, кроме романов. Было бы понятно, если бы спорили с Толстым, отрицали бы его (обоснованно!), а то просто усмехаются. Конечно, не читали! Он был философом. А писал просто, не на птичьем языке с модными вывертами, философы так писать не умеют, а если и напишут, то «глупость всякого видна будет». Понятно, что я говорю о тех тысячах «учёных» с кафедр философии наших ВУЗов. А Толстой – мудрец. Его надо читать – соглашаться, не соглашаться, но читать надо.

И ещё одного неоценённого философа назову – Льва Николаевича Гумилева. Остепенённые историки боятся его популярности и не просто не любят его, а стараются представить его чуть ли не юродивым. А он – тоже мудрец. Он писал историю не с уровня земли, а с гораздо высшей точки.
Мне кажется, да я уверена в этом – придёт время этих двух Львов Николаевичей, и потомки будут изумляться нашему невежеству.

4. Самая переоценённая книга ХХ века?

Я думаю, «Как закалялась сталь». В сущности, совсем неплохая книга, но ей повредило то, что её насаждали силой, тирански. И я не знаю никого, кто бы её любил. А книга неплохая.

5. Книга, которая, на Ваш взгляд, точнее всего отражает современность?

Не знаю такую из современных. Точнее всего отражает наше время Салтыков-Щедрин.

6. Ваше самое сильное литературное впечатление за последний год?

«Даниэль Штайн, переводчик» Людмилы Улицкой.
«Чтец» Бернхарда Шлинка.
Сильные литературные впечатления запоминаются навсегда, поэтому не стоило бы ограничивать одним годом.
Я, например, не могу забыть буквально шока, когда я прочитала первую новеллу Владимира Набокова. Это было, кажется, в 1988 году. Кто-то привёз мне из Риги сборник новелл Набокова «Весна в Фиальте». Я прочитала первую, по которой и назван сборник, – потеряла дар речи. Как мы могли жить, не зная такого русского писателя?

Я уже в одном из выступлений говорила, что старики – писатели (Любовиков, Дьяконов, Петряев, Порфирьев, Лубнин, Решетников, Мильчаков) заботились о нашем развитии и давали читать книги, и рассказывали неизвестное об известных писателях, а о неизвестных говорили особо охотно. С Гумилевым познакомил меня Дьяконов. Порфирьев порекомендовал книги о Ван Гоге. Исаак Соломонович Шур зазывал нас на кофе и читал самиздатовские произведения Ахматовой, Цветаевой, Бунина. Но почему-то Набоков не упоминался при мне ни разу. Поэтому, когда к нам пришли эмигранты, я всё-таки более или менее была готова – имена Иванова, Ходасевича, Одоевцевой и др. были знакомы, и понятно было, что они обещают при чтении. А вот Набокова я не знала, и впечатление было потрясающим. Сегодня я его перечитываю всё с тем же удивлением: как мы жили без него?

7. Над какой книгой Вы плакали?

«Домби и сын» Диккенса.
«Белый Бим Чёрное Ухо» Троепольского.

8. Какая книга запомнилась Вам как смешная?

Однажды я поехала выступать в Слободской, в библиотеку ДК им. Горького. Мне надо было переодеться или переобуться, и меня отправили в комнатку, где были сложены списанные книги – абсолютно растрёпанные, зачитанные до полной ветхости. Сверху лежала книга, которую моя дочь-подросток недавно брала в библиотеке, и теперь мечтала иметь. Я размышляла: так её взять или всё-таки спросить разрешения. Решила спросить. Зав. библиотекой ужаснулась:
- Ни за что! Как это я могу подарить такую рухлядь поэтессе?
Я говорю:
- А вы не дарите, а выбросьте в мою сумку.
Она замахала руками:
- Выберите любую книгу из новых, и я вам её подарю.
Я отстала от неё и прибегнула к маневру – другой библиотекарше я просто сказала, что эту списанную я возьму посмотреть. Та только кивнула.
Это было в то время, когда самым дефицитным товаром были книги. Купить хорошую книгу было можно только по блату.
А тут вдруг я привезла то, что дочь мечтала иметь. Это была зачитанная напрочь книга Виктора Драгунского «Денискины рассказы». Фразы из этой книги стали нашим семейным фольклором. И до сих пор мы говорим: «Все тайное становится явным» или «Манная каша все прояснит». Про плохого певца мы говорим: «Нет, он поет громче Козловского».
Года 3-4 это была самая любимая книга всей семьи. Кажется, она жива у дочери и до сих пор, но, видимо, читать её уже нельзя. Но душу она греет.

9. Лучшая детская книга.

«Винни Пух и все-все-все» Милна.
«Три мушкетёра» Дюма.

10. Кому бы Вы дали Нобелевскую премию и почему?

Русской классике всей скопом. Потому что лучше-то нигде ничего не написали.

11. Ваша любимая цитата или афоризм.

К афоризмам отношусь подозрительно, как вообще ко всем лозунгам, слоганам и т.п.

12. Ваш любимый поэт.

Пушкин, Тютчев, Цветаева.

13. Любимое стихотворение или стихотворение, которое Вы чаще всего вспоминаете в последнее время.

14. Какие книги лежат у Вас сейчас на столе?

«Фрегат Паллада» Гончарова и «Жизнь Петра Ильича Чайковского» М. Чайковского.

15. Какую книгу Вы бы порекомендовали непременно прочитать каждому (не обязательно художественную)?

Каждому сказала бы: читайте Чехова. А вообще рекомендовать не берусь. Это ведь очень личное дело – выбирать книгу.

16. Какие периодические издания Вы регулярно читаете, просматриваете (в т.ч. электронные издания)?

«Наука и жизнь»  http://www.nkj.ru/
«Огонёк»  http://www.kommersant.ru/ogoniok/

17. Как Вы выбираете книги для чтения? Что при этом для Вас является решающим: рекомендация друзей, мнение литературных критиков (каких) и т.п.?

Интуиция.

18. Лучшая и худшая экранизация художественного произведения.

К кино отношусь равнодушно, смотрю очень мало. Очень понравилась экранизация «Идиота» Достоевского (многосерийный) и «Солярис» Лема – Тарковского. Наихудшая – экранизация «Трое в одной лодке» - ничего от книги не осталось.

19. Кого из вятских авторов Вы знаете и могли бы рекомендовать к прочтению (в т.ч. из молодых)?

Кроме тех «стариков», которых я уже назвала как своих учителей,  Перминову, Чебышеву, Жигалина, Елькина, Римму Лаптеву, Е.А. Мильчакова, Марию Ботеву.

20. Какие литературные персонажи, сюжеты, произведения, на Ваш взгляд, лучше всего отражают особенности вятского характера и реалии современной вятской действительности?

21. Ассоциации, которые у Вас возникают при слове «Герценка»?

Чисто, тепло, светло, добрые люди (отсутствие агрессии), и много умных книг. Это и есть райская обитель.

7 апреля 2010 г.

Назад | На главную

џндекс.Њетрика