Версия для слабовидящихВятский уроженец М. Н. Ложкин - ревнитель кубанской старины
С.Н. Малахов
Имя Михаила Николаевича Ложкина вряд ли что говорит коренному вятскому читателю, краеведу, историку. Правда, выдаёт фамилия, и наиболее сведущие знатоки могут спросить, а не потомок ли он вятского книгоиздателя конца XIX – начала ХХ в. Николая Поликарповича Ложкина? Задав такой вопрос, они будут правы.
Жизнь распорядилась так, что Ложкин работал и жил вне Вятского края, на Кубани, где стал известным историком-краеведом, автором десятков научных статей и заметок преимущественно по средневековой истории Верхнего Прикубанья.
Он родился 30 ноября 1910 г. в с. Петропавловском Нолинского уезда Вятской губернии. С детства увлекался историей и географией. Можно предположить, что деятельность вятских историков и краеведов оказала влияние на выбор профессии. По окончании Вятского педагогического института он был направлен по распределению в Южную Сибирь.
В 1931–1936 гг. Ложкин преподавал общественные дисциплины и историю в Бийске на Алтае и в Улан-Удэ в Бурятии. Затем по состоянию здоровья членов семьи сменил место жительства и перебрался в Армавир, бывший тогда окружным городом Азово-Черноморского края, довольно значительным промышленным и культурным центром Северного Кавказа. Ещё в Сибири он стал увлекаться археологией и планировал поступить в аспирантуру к известному археологу и исследователю южносибирских древностей, доктору исторических наук С.В. Киселёву. Переезд и начавшаяся война перечеркнули эти намерения.
В Армавире Ложкин жил в стеснённых жилищных условиях, преподавал общественные дисциплины в техникуме торговой промышленности. Его жена Наталья Феопемптовна, дочь известного вятского журналиста и литератора Ф.П. Кунилова, издателя и редактора научно-литературного журнала «Рыболов-охотник», работавшего после революции в Институте народов Севера, вспоминала, что мужу приходилось по два-три раза на день менять рубашки, по причине постоянного ветра и пыли из распаханных степей и немощёных городских улиц.
В начале войны Ложкин выступал перед рабочими, учащимися, служащими, красноармейцами. Фронт стремительно приближался, шли ожесточённые бои за Армавир. Незадолго до прихода фашистов он эвакуировался с семьёй в направлении предгорий Северо-Западного Кавказа, по левому берегу реки Уруп, по единственной дороге, которая вела через перевалы в Абхазию. Но вражеские части перерезали пути на юг, и ему пришлось пережить оккупацию в небольшом хуторе Ильич у слияние рек Кува и Уруп, основанном в середине 1920-х годов. (В начале ХХ в. в этих местах обретался вятский уроженец, основатель течения «имяславцев» в русском православии, иеромонах Илларион Домрачев, сочинение которого «На горах Кавказа» переживает ныне второе рождение). Вряд ли Ложкин предполагал, что здесь, в «медвежьем углу», какими слыли эти места в армавирской печати 1930-х годов, пройдет основная, главная часть его жизни.
С весны 1943 г., начала изгнания оккупантов, до 1974-го он с женой работал в хуторской неполной средней школе. В тяжёлые послевоенные годы главным было даже не преподавание, а обеспечение школы топливом, ремонт классов, создание наглядности. (Да и в более позднее время жизнь не стала легче. Однажды осенью Наталья Феопемптовна заблудилась, всю ночь шла по берегу реки и вышла на несколько километров ниже своего хутора. Могла быть реальная угроза нападения шакалов).
При школе Ложкин создал историко-краеведческий музей, где главными экспонатами стали палеонтологические и археологические находки школьников, совершаемые случайно, а также под его руководством. Экскурсии по окрестностям, «подъёмный материал» на месте разрушаемых археологических памятников, которыми оказались богаты верховья Урупа, становились не только источником пополнения экспонатов для школьного музея, но и неисчерпаемым источником любви к малой родине его учеников.
Михаил Николаевич Ложкин. 1996 г.
В непосредственной близости от хутора, на гряде междуречья Урупа и Кувы, Михаил Николаевич обнаружил следы средневекового аланского городища, которое он назвал Ильичевским. Его начали распахивать под посевы, на десятки гектаров вскрыли культурный слой, принесший Ложкину и его ученикам свидетельства жизни и быта аланского ираноязычного населения предгорий. В распадках и ущельях горных речушек были обнаружены следы скальных могильников. Собранный материал учитель-краевед тщательно систематизировал и обратился за профессиональной экспертизой к археологам-профессионалам.
Вот как описал встречу с ним известный археолог-кавказовед, специалист по истории Алании, доктор исторических наук В.А. Кузнецов: «Помнится, летом 1962 г. я продолжал свои раскопки в ущелье Большого Зеленчука на ныне широко известном Нижне-Архызском городище Х–ХII вв. Место это тогда было ещё довольно глухое и малолюдное, регулярного движения по ущелью не было, а о наших раскопках знал лишь очень узкий круг людей. И вдруг я увидел, что, преодолевая кучи камней от развалившихся древних построек, к нам движется человек, высокий и худощавый, в очках. Он подошёл и сказал, что ищет археологическую экспедицию. Мы представились друг другу. Это был Михаил Николаевич Ложкин, директор школы на хуторе Ильич Отрадненского района Краснодарского края, учитель истории и краевед. Так мы познакомились… Общение с ним оказалось приятным и полезным. Покидая Нижний Архыз, М.Н. Ложкин пригласил нас посетить хутор Ильич и посмотреть открытое им большое городище. Мы посетили археологическое «хозяйство» Михаила Николаевича».
Этот человек, фанатично преданный археологии, сохранивший до конца дней детское любопытство, лёгкий на подъём и всегда готовый к поиску, постепенно оброс знакомствами и настоящими друзьями в академической археологической среде. Он как-то с гордостью сказал, указывая на диванчик в углу своего «кабинета», обставленного книжными полками, что на нём отдыхал не один десяток археологов-кавказоведов, которые считали приятным долгом заехать на огонёк к кубанскому краеведу.
По его инициативе были начаты раскопки на Ильичевском городище, открыты фундаменты христианских храмов Х–ХII вв., самых древних на территории России. Церковная археология в те годы не приветствовалась, но, будучи убежденным атеистом, Ложкин считал перспективным изучать именно проблему христианского влияния Византии и Грузии на Северо-Западном Кавказе. Он долгие годы по крупицам собирал любую информацию, которая была бы полезна для карты христианских древностей Алании. Материалы эти так и не были оформлены в виде отдельной работы, но по ним делались доклады на значительных археологических конференциях.
После вскрытия развилин древних церквей на Ильичевском городище он приложил большие усилия для сохранения и консервации изученных памятников. По его требованию была прекращена распашка территории городища. Оно стало историко-археологическим и культурным заповедником, неотъемлемой частью истории Кубани. В своей работе «Аланы на Урупе» он доказательно обозначил западные границы аланской археологической культуры, исчезнувшей после монгольского завоевания.
После выхода на пенсию Ложкин перебрался в станицу Отрадную. Старый казачий дом, где он поселился, отстоял в ста шагах от народного музея, в котором он стал сотрудником и главным хранителем археологических фондов. Четверть века он отдал музею, собирал и описывал экспонаты, многие из которых приносились в дар музею, в частности, из уважения к личности Михаила Николаевича. Народный музей превратился в известный ныне Отрадненский муниципальный историко-археологический музей с уникальными экспонатами.
Постепенно его подвижническая деятельность приобрела широкую известность. О нём сняли фильм «Где Ложкин прячет золото?» Очерки о нём появлялись в журналах (в частности, в «Новом мире»), в центральной прессе. Но это никоим образом не меняло ни характера, ни привычек Михаила Николаевича. Если позволяло здоровье (а его основная исследовательская деятельность началась после 60-ти лет), он участвовал в научных симпозиумах различного уровня. Археологи-кавказоведы искренне и радушно приняли его в свои ряды. Для него всегда были открыты не только страницы специальных изданий и научных сборников, но и двери на симпозиумы по археологии Кавказа, в том числе и международные. Эпистолярное общение с ним поддерживали В.А. Кузнецов, Е.П. Алексеева, В.С. Ольховский, В.И. Козенкова, А.А. Иерусалимская, А.В. Гадло, Х.Х. Биджиев и многие другие.
Часто Ложкин публиковал в местной газете «Сельская жизнь», в газетах северокавказского региона и Кубани краеведческие заметки о людях, его окружавших, простых тружениках полей и ферм, которых он учил некогда в школе. Благодарные ученики навещали своего учителя и наставника, даже если уезжали далеко за пределы малой родины, обязательно заходили к нему, искателю и хранителю кубанских древностей.
Список лишь основных его печатных работ (30 наименований) впечатляет. Изданы они в авторитетнейших сборниках, выходивших в Москве, Тбилиси, Ереване, Новороссийске, Владикавказе, Краснодаре, Пскове, Армавире, Махачкале. Его публикации помещал и журнал «Советская археология».
Не забывал Михаил Николаевич и о Вятском крае. Правда, об отце-книгоиздателе в беседах с автором этих строк не говорил, но упоминал тестя Ф.П. Кунилова, фотографический портрет которого находился в комнате. Среди изданий по археологии и истории Северного Кавказа на книжных полках стояли только что начавшие выходить тома «Энциклопедии земли Вятской», краеведческие сборники, которые присылала его одноклассница, доктор биологических наук Эмилия Адриановна Штина.
Ложкин обладал римским профилем, был высок и худ. Седой жёсткий чуб всегда топорщился. Носил черные «роговые» очки. Почерк его был ясный, учительский, фразы законченные, отточенные.
Михаил Николаевич Ложкин ушел из жизни 2 апреля 1999 г. в районной больнице после тяжелой и продолжительной болезни сердца. Он был подлинным русским интеллигентом, настоящим народным учителем, который волею судьбы оказался в сельской глубинке, но сделал всё для её культурного и духовного развития. Своим подвижническим трудом, исследовательской страстью, неравнодушием к родиноведению Михаил Николаевич заслужил славу подлинного ревнителя кубанской старины.
