Главная > Выпуск №5 > Не только о селах, но лучше бы только о них

Не только о селах, но лучше бы только о них

Махаев В. Б. Старообрядческие сёла на Средней Вятке // Новое в краеведении. - Саранск, 2001. - С. 364-371.

Получив из столицы Мордовии ксерокопию статьи, посвященной моим родным местам, я, конечно же, был очень обрадован. Однако вскоре радость моя оказалась "со слезами на глазах", поскольку такого количества погрешностей и грубых ошибок в небольшой по объему работе давно не приходилось встречать.

Конечно же, "прописались" они в тексте не по злому умыслу автора - кандидата искусствоведения, доцента кафедры архитектуры Мордовского государственного университета В. Б. Махаева, а из-за его доверчивости к не выдерживающим подчас никакой критики рассказам старожилов и незнакомства с той обширной литературой по затрагиваемой теме, которую непременно следовало бы предварительно изучить. Тем более что она (особенно изданная в центре) вполне доступна.

Уже в её названии автор погрешает против истины, называя Южную Вятку с описываемыми селами - Средней. Посмотрим на карту Кировской области: если Малмыжский район - Средняя Вятка, то что же Северная и Южная? Получается, что практически вся территория края - Северная Вятка, а на Южную претендует лишь Вятско-Полянский район? Ведь это же нелепость! Такого недоразумения не случилось бы, поинтересуйся Махаев работами петербургских и екатеринбургских археографов. Не случайно выпущенная ими в 1991 г. в Ленинграде книга так и называется: "К истории книжной культуры Южной Вятки".

В ней как раз описаны известные Махаеву места и очень много говорится о Л. А. Гребневе, которому саранский ученый не только даёт неверный инициал (видимо, его ввело в заблуждение местное произношение отчества книгопечатника - Орефьевич), но без всякого на то основания называет купцом (с. 370). Гребнев же таковым никогда не был. Обращаясь в 1908 г. к вятскому губернатору с прошением "разрешить открыть... типографию со словолитнею для изготовления церковных книг... в селе Тушке Малмыжского уезда, Малорожкинской волости, в собственном доме", Лука Арефьевич именует себя крестьянином, каковым он и оставался всю свою жизнь. Содержащееся в указанном документе заверение в том, что "книги, выходящие из типографии, будут всецело церковно-служебного и религиозно-нравственного направления", никогда не нарушалось хозяином заведения, поэтому по меньшей мере странным выглядит заявление Махаева о том, что в Старой Тушке печатали "как старообрядческую, так и революционную литературу" (с. 370).

К настоящему времени о вятском самородке написана целая библиотека литературы, и стоило Махаеву взять в руки хотя бы словарь "Старообрядчество" (М., 1996) со справкой о Гребневе, путаницы бы не произошло.

Вот и ссылка на устные сообщения жителей с. Рожки и г. Казани о заслугах замечательного механика, основателя Рожкинского чугунолитейного завода А. Т. Сметанина (с. 371) выглядит забавно. Она (эта ссылка) могла бы иметь место, если бы об Авдее Терентьевиче ничего не было написано. Но ведь написано же! Например, в томе "Знатные люди" "Энциклопедии земли Вятской", вышедшем двумя годами ранее полученной Махаевым устной информации. В 1998 г. большая статья о Сметанине была опубликована в 6-м номере журнала "Уральский следопыт". Автор не знал об этом? Но ведь, как говорили древние, незнание не есть аргумент.

И если уж вести речь о выдающихся рожкинских уроженцах, как можно было "не приметить" такого "слона", как главный конструктор атомоходов "Ленин" и "Арктика" В. И. Неганов? Есть и другие неведомые автору, но широко известные в сфере литературы и искусства личности, биографии которых частично отражены в названной выше "Энциклопедии".

Главных персонажей своей статьи - старообрядцев - Махаев, несмотря на явную симпатию к ним, иногда (напр., на с. 369) почему-то именует пренебрежительным словом из лексикона официальной Православной Церкви - "раскольники". Совершенно безосновательно он примешивает к ревнителям "древляго благочестия" скопцов, обижает и аборигенное население края, называя удмуртов и марийцев неприятными для них и давно упраздненными словами "вотяки" и "черемисы" (с. 364).

В самом начале статьи автор отсылает читателя к серьезным трудам по истории и культуре старообрядчества, но последующий текст опровергает его собственное знакомство с указанной в примечаниях литературой. Будь иначе, мы не прочитали бы, что старообрядцы "появились на берегах Вятки и её притоков" в начале XIX в. (их проникновение сюда произошло гораздо раньше), что после 1905 г. старообрядческая Церковь "стала конкурентом [? - В. С.] синодской церкви" и что "сегодня единственным источником сведений о вятских старообрядцах является память немногих оставшихся в живых старожилов" (с. 364). Последнее легко опровергают каталоги Кировской областной научной библиотеки им. А. И. Герцена и описи дел ГАКО. Слепое же доверие к байкам стариков приводит к чудовищному по сути утверждению, что предки старообрядческого населения Рожков, Старой Тушки и Шишкина "пришли из Поморья в надежде на победу наполеоновских войск [! - В. С.] и избавление от гнёта Российского государства" (с. 364).

Во-первых, пришли они сюда не из Поморья, а из более северных вятских мест (например, нынешнего Нолинского района), во-вторых, случилось это лет на пятьдесят раньше. Далее: почему именно на Вятку надо было идти в надежде на победу Наполеона? Здесь эта победа была ближе? Здесь не было "гнёта государства"? Умом этого не понять...

И если даже согласиться с небесспорным утверждением некоторых авторов, что в 1812 г. московские староверы встречали вступавшего в город Наполеона хлебом-солью, то другие (напр., казаки, в массе своей придерживавшиеся старой веры) дрались с "братом мусью" не на жизнь, а на смерть. О каком же "гнёте государства" (гнёте России, что ли?) можно тут говорить?

В отличие от вводных и заключительных абзацев статьи, текст на с. 365-368 написан действительно грамотным, знающим своё дело специалистом. И если бы Махаев ограничился лишь описанием архитектурных особенностей и истории Нижнего Шишкина и некоторых других старообрядческих селений, не было бы к нему никаких претензий. Правда, вызывает недоумение включение в старообрядческий ряд Константиновки (с. 368), в которой никаких староверов не было и нет (знаю об этом как окончивший в этом завятском селе среднюю школу). Если имелась в виду одна лишь взаимосвязь архитектуры с окружающей средой, то почему нужно было ограничиваться столь куцым перечнем? Татарский Ирюк или, скажем, изначально русский Каксинвай в этом плане Константиновки ничуть не хуже. И почему применительно к Шишинери надо было в скобках оговаривать, что это "деревня с православным населением" (с. 368)? А другие что - не с православным? Тогда вообще зачем они тут?

Говоря о неблагоприятных условиях развития сельского хозяйства, Махаев привязал к XIX в. "краткость лета, недостаток пастбищ и сенокосной земли, низкую урожайность хлебов" (с. 368)? А разве в другие века лето было длиннее? Это, конечно, мелочь, но именно из таких мелочей (на некоторых я не останавливаюсь) складывается общая картина.

Пеняя в заключительном абзаце статьи, что "едва ли кто-нибудь напишет достоверную [выделено мной - В. С.] историю вятских старообрядческих сёл" (с. 370), автор, к сожалению, сам доказывает это утверждение. Но дело обстоит совершенно иначе. Если бы Махаев предварительно поинтересовался, какие темы привлекают наших студентов, аспирантов и даже школьников, с чем они выступают на различных конференциях, он не осмелился бы говорить об угасании интереса к старообрядчеству.

Вот и "физическое выживание русского крестьянства находится под вопросом" не из-за того, что "бывшие старообрядческие села Кировской области заселяются новым - татарским населением" (с. 370). Не надо искать внешних причин нашего самоистребления. Ни татары, ни евреи, ни иной "малый народ" в этом не повинны. А то, что в Рожках и Старой Тушке татар становится всё больше, ещё не повод распространять это явление на все старообрядческие сёла области, которые есть и в Мурашинском, и Омутнинском, и других совершенно "не татарских" районах.

Вот то, что я, памятуя про Платона и истину, посчитал своим долгом написать по поводу статьи "Старообрядческие сёла на Средней Вятке", сам факт появления которой в отдалённых от нашей области местах, конечно же, отраден.

В. К. Семибратов