Версия для слабовидящихШулятиковы. Биографические записки
М. А. Шулятиков
Данный материал получен от Владимира Игоревича Шулятикова, кандидата технических наук, проживающего в Москве и многие годы собирающего сведения по Шулятиковым. С частью собранных материалов он решил поделиться с нашими читателями, поскольку и сам является потомком Шулятиковых – выходцев из Вятского края, внёсших в общественную жизнь как самой Вятки, так и страны значительный вклад, отмеченный в своё время открытием в Глазове библиотеки имени Михаила Ивановича Шулятикова. Одним из потомков М. И. Шулятикова и является Владимир Игоревич.
Михаил Алексеевич Шулятиков (20.01.1918 – 12.11.1994) родился в деревне Дымково Халтуринского района Кировской области. Участник Великой Отечественной войны 1941–1945 гг., награждён медалями и орденом Отечественной войны II степени. Демобилизовался в 1946 году, работал в советских, и партийных органах В Москве. При выходе на пенсию ему была назначена персональная пенсия республиканского значения.
Его биографические записки живо и ярко рисуют жизнь вятской деревни начала XX века.
Фамилия Шулятиков – довольно редкая. Дать совершенно точный ответ о происхождении её затрудняюсь. В толковом словаре Даля слова «шулята, шулятко» обозначаются как ядра, ятра. В южных местностях слово «шулик, шулика» означает коршун-утятник.
Родовое гнездо многих поколений Шулятиковых находится как раз в той местности, где я и родился. На берегу речки Вотской, впадающей в р. Молому (приток р. Вятки), стоит село Тохтино (Орловского уезда), вокруг которого в те далёкие времена жили они в небольших деревнях – починках, занимались крестьянским трудом.
В церковных книгах за 1785 год, которые велись в Преображенской церкви села Тохтино, уже имелись записи примерно о двенадцати семьях Шулятиковых. В середине XIX века семьи Шулятиковых, кроме деревни-починка Липняжное-Дымково, где обосновалось их больше всего, встречались также в деревнях-починках Косовского, Веретьевский, Телегинский, Мургазеевский, Демаковский, у озера Лебяжьего, в займище Афанасия Титкова. А в начале XIX века Шулятиковых можно было встретить и в таких починках, как Киприяновский, Гребеневский, Тохтинское раменье, починок при речке Вотской, починок у речки Портянихи.
Места наши здесь лесистые, с обширными заливными лугами, есть немало озёр и речек. А в ту далёкую старину это был край непуганых птиц.
Обживание первыми поселенцами местности, покрытой дремучими лесами, требовало от них большого труда. Чтобы освободить землю под пашню, приходилось вырубать, корчевать, выжигать значительные участки леса. Так возникали небольшие поля, окружённые со всех сторон лесом, они находились как бы в «рамке» из леса. Отсюда и появление связанных с этим названий некоторых старинных поселений: Никольское раменье, Тохтинское раменье, Дымково. Не все эти названия сохранились до наших дней. Уже на моей памяти, в 30-х годах, не встречались названия некоторых деревень-починков в окрестностях Тохтино, в которых 150–200 лет тому назад жили семьи Шулятиковых (Киприяновский, Косовского, починок при речке Вотской, починок при речке Портянихе, Тохтинское раменье, Никольское раменье, Займище Афанасия Титкова, починок у озера Лебяжьего). Кстати, в починке у озера Лебяжьего по переписи 1926 года было четыре хозяйства с населением 14 мужчин и 7 женщин. Большая часть этих селений, видимо, исчезла, а некоторые были переименованы, как, например, вместо Тохтинского раменья появилась деревня Зыковы, а вместо Никольского раменья возникло Тохтино, которое существует и поныне.
Наши предки, поселившиеся в этих местах, кроме хлебопашества, как основного занятия, ловили рыбу и охотились на дичь, собирали грибы и лесные ягоды, а также мёд диких пчёл. Скуповатые на плодородие, отвоёванные у леса земли давали невысокие урожаи и не всегда обеспечивали земледельца пропитанием на весь год. Поэтому впоследствии, с развитием ремёсел и торговли, часть молодых мужиков уходила на отхожий промысел, некоторые подавались на судоходные реки бурлачить, чтобы заработанными на стороне деньгами поддержать материально свою семью.
Село Тохтино стоит на правом высоком берегу речки Вотской. Место, где расположено село, прежде называлось Никольское раменье. Каков возраст села, сказать сейчас трудно, хотя имеются данные о том, что ещё в 1691 году мастера-умельцы Михаил Масленников и Ерофей Щепень подрядились строить в селе Тохтино деревянную церковь, названную Преображенской, а вначале ими здесь была построена деревянная часовня. В 1766 году взамен устаревшей была выстроена новая деревянная церковь. Каменная Преображенская церковь в селе Тохтино, которая стоит и по сей день, была построена в 1807 году. В помещении церкви уже более 40 лет находится механическая мастерская местного колхоза. Большое здание церкви, расположенное в центре села, выглядит запущенным. Кресты с колоколен (их две) и колокола были сняты ещё в 1930 году, когда по распоряжению местных властей церковь была закрыта.
Кроме Тохтинской церкви, имелись также две деревянные часовни: Ильинская в деревне Месиловщина и Михайловская в деревне Кырченовщина.
Здесь следует отметить, что ещё в 1657 году была создана Вятская епархия (управление церквами), то есть на 123 года раньше образования самой Вятской губернии. Это говорит, пожалуй, о большой предприимчивости духовенства.
В старые времена само село Тохтино по населению было небольшим. В статистических книгах за 1850–1870 гг. в нём числилось 85 дворов с 34 жителями. Была церковь, два базара в году, частный магазин. До 1878 года в селе существовала частная школа, которую содержал священник Репин, в ней обучалось 84 человека. В 1874 году была открыта земская народная школа, в которой с 1885 года обучались 112 мальчиков и 19 девочек, учителей было 4 человека. Кроме земской школы, была ещё церковно-приходская, в которой в 1880 году обучалось 20 девочек.
Село являлось центром для нескольких десятков деревень и починков, а церковь – наиболее посещаемым местом. Сюда шли не только молиться по большим и малым религиозным праздникам и воскресным дням, но также исповедоваться, причём в обязательном порядке один раз в году (об этом делалась отметка в церковной книге). Кроме того, церковь выполняла в те времена, если можно так выразиться, административную функцию: регистрацию рождения детей, брака и умерших. Правда, это сопровождалось определёнными религиозными обрядами: крещением, венчанием, отпеванием.
Шли крестьяне и в сельский магазин для покупки самых необходимых товаров, чаще всего за солью, спичками, керосином для освещения, отрезом ситца, иногда за сахаром и баранками. Приходилось также покупать кое-какую домашнюю утварь, скобяные изделия, инструменты фабричного или кустарного изготовления.
В сельскую школу ходили деревенские ребята, но учиться родители отдавали далеко не всех детей, особенно мало училось девочек.
Моя родная деревня Дымково находится менее чем в километре от села Тохтино, на левом берегу речки Вотской, как раз против села. От села деревню отделяет речка и неширокая луговина, затапливаемая весной половодьем, а также небольшой лес – «ельник» (этого места сейчас почти не осталось).
В статистических книгах середины XIX века деревня Дымково самостоятельно не значится, так как она входила в состав Липняжного сельского общества. От нашей деревни Липняжное находится в одном километре, в ней в те годы было 32 двора с 214 жителями, здесь размещалось сельское управление. В состав Липняжного сельского общества входили многие окрестные деревни, о чём свидетельствует величина земельных угодий. Так, например, в 1871 году в Липняжном обществе числилось: пахотной земли – 6 907 десятин, усадебных земель – 554 десятины, сенокосов – 870 десятин, лесных угодий – 10 915 десятин (десятина больше гектара). От всех этих земель и лесов годовой доход составлял 14 482 рубля, а уездного налога – 1 612 рублей.
Сведений о возрасте деревни Дымково и деревни Липняжное я не имею, но, судя по всему, Дымково существует не менее 200 лет, а Липняжное – не менее 300 лет (ведь не стали бы строить в 1691 году церковь в селе Тохтино, если бы не было вокруг деревень-починков). В середине XIX века в Дымкове было, видимо, домов 15. На карте Орловского уезда 1890 года Дымково обозначено как самостоятельная деревня. В 1925 году здесь было 20 домов с населением примерно 105 человек. В настоящее время наша деревня увеличилась раза в два, а вот Липняжное захирело, теперь там, говорят, не осталось ни одного дома. И вообще за последние 10–15 лет многие так называемые «неперспективные» деревни в Тохтинском сельсовете перестали существовать.
По рассказам стариков, первыми поселенцами нашей деревни были три брата Шулятиковых. Наша семья, как ветвь, идёт от семьи Варфоломея Ивановича Шулятикова, родившегося примерно в 1750 году в починке Липняжном. Старший сын Варфоломея Ивановича, Василий, родился примерно в 1778 году и является моим прапрадедом по отцовской линии. Мой прадед Иван Васильевич родился примерно в 1830 году, а дед мой Иван Иванович – в 1860 году. Уехав ещё молодым мужиком на заработки, кажется, на Урал, он пропал без вести. Говорили, что он был физически очень сильным человеком, поднимал большие тяжести. Бабушка после рождения сына Алексея (моего отца) заболела и вскоре умерла.
Отец мой Алексей Иванович родился в 1894 году в деревне Дымково. Рано осиротев, воспитывался у дяди Михаила Ивановича и у тётки Надежды Ивановны в том же доме, где и родился.
Михаил Иванович родился примерно в 1854 году и умер примерно в 1920 году. Рано овдовел, детей не имел. Был он невысокого роста, рыжеватый. По рассказам сестры Надежды, любил рыбачить, успешно ловил рыбу (налимов) в плетёные из прутьев ловушки – «морды».
Тётка отца Надежда Ивановна Шулятикова (1857–1936) замуж не выходила и жила в то время в семье брата Михаила. Была она среднего роста, нормального телосложения, глаза серые, волосы седоватые, на лице были заметны оспинки (в детстве болела оспой). Надежда Ивановна (мы звали её бабушкой) считалась в деревне самой большой мастерицей выпекать хлеб в русской печке, умела она готовить и нехитрую деревенскую пищу. Удачно выращивала овощи в огороде. Читать и писать не умела (знала только часть букв алфавита).
Младшая сестра Надежды Ивановны, Александра Ивановна (1865–1953), жила по замужеству в деревне Гребеневская, километрах в пяти от Дымково. Это была энергичная и весёлая женщина, русоволосая и голубоглазая, среднего роста, довольно плотного телосложения. Часто гостила у нас в деревне. Из её детей жива только младшая дочь Анна Степановна, 1909 года рождения.
Мой отец в детстве окончил трёхклассную сельскую школу. В молодости обучался плотницкому и столярному делу, и это стало его профессией почти на всю жизнь. Служил в царской армии, участвовал в Первой мировой войне, а в Гражданскую служил в Красной Армии.
Был он чуть ниже среднего роста, нормального телосложения, на голове тёмные курчавые волосы, а усы более светлые, глаза голубоватые. По характеру был несколько неуравновешенным, порывистым, с торопливой походкой. При случае мог вспылить, но быстро остывал и не был злопамятным. Отличался большим гостеприимством. Любил выпить. Моя мать Прасковья Ивановна (девичья фамилия её тоже была Шулятикова) родилась в деревне Дымково. Окончила трёхклассную сельскую школу. Была она у родителей единственной дочерью. Любила петь, обладала хорошим голосом, девочкой пела в церковном хоре. Умела шить на швейной машине, шила бельё и кое-какую одежду для всей нашей большой семьи из восьми человек.
Мама была среднего роста, нормального телосложения, с возрастом несколько худощавая, глаза серые, волосы тёмно-русые, прямые. По характеру – сдержанная, застенчивая, отчасти молчаливая.
Дед моей матери (мой прадед) Алексей Ермолаевич Шулятиков родился примерно в 1845 году, и, прожив довольно долгую жизнь, скончался в деревне Дымково около 1933 года. Помню его, как небольшого, сухонького старичка, с маленькой седой бородкой клинышком, тихого и безобидного. Его жену (мою прабабушку) я совершенно не знаю.
Отец моей матери (мой дед) Иван Алексеевич Шулятиков родился примерно в 1870 году и скончался в 1939 году в деревне Дымково (от воспаления лёгких). Был он среднего роста, нормального телосложения, темноволосый, сероглазый, носил окладистую бороду. По характеру он был человеком уважительным, любил пошутить. Если иногда и рассердится по какому-либо поводу, то оскорбительных или матерных слов не употреблял. Кроме крестьянских дел, дедушка в зимнее время занимался кустарной выделкой овчин, славился как хороший скорняк. Одевался он всегда просто, носил в основном домотканую одежду, летом любил ходить в лаптях (легче ногам). Водку употреблял, но не часто, главным образом по праздникам.
Жена деда (моя бабушка) Екатерина Тимофеевна (девичья фамилия Зыкова) родилась примерно в 1873 году в деревне Пески, в трёх километрах от деревни Дымково. Была она ниже среднего роста, немного полноватая, круглолицая, глаза серые, волосы русые. По характеру добрая и тихая, очень опрятная и аккуратная старушка. Была повитухой (принимала роды) у рожениц в окрестных деревнях.
Дедушка с бабушкой жили хорошо, дружно, оказывали нашей семье немалую помощь. Бабушка умерла в 1951 году в деревне Дымково. Свою кончину она предугадала точно: вечером почувствовала себя плохо, сказала, что к утру, наверное, помрёт. Так оно и случилось. Похоронены дедушка и бабушка рядом на Тохтинском сельском кладбище.
У моей матери, по её отцовской линии, в нашей деревне были два двоюродных брата и шесть двоюродных сестёр (это семья брата моего деда – Николая Алексеевича). Старшая из двоюродных сестёр Анна Николаевна и её муж Фёдор Афанасьевич Щекотов были моими крёстной матерью и крёстным отцом. Фёдор Афанасьевич был коммунистом, много лет работал в сельском совете. Во время Отечественной войны – политрук роты, погиб на фронте, кажется, в 1943 году. Анна Николаевна умерла рано. От неё остались две дочери: Зоя (жила в Днепропетровске и умерла в 1983 году), Александра – живёт сейчас в Кирове, фамилия по мужу Корнилова.
Мои родители до 1930 года занимались единоличным крестьянским хозяйством. Земледелие велось тогда по трёхпольной системе. Деревня имела три поля, каждая семья – по одному участку (полосе) в каждом поле. Ежегодно два поля засевались, а одно было свободным от посевов (паровые поля). Наша семья имела надел земли, как тогда говорили, на «две души», то есть на двух мужчин, имевшихся в семье. Был ещё большой приусадебный участок. В одном поле сеяли озимую рожь, а во втором – яровые культуры: овёс, ячмень, немного пшеницы, горох, репу, сажали картофель. Озимую рожь сеяли в августе, а яровые культуры – весной, как только подсохнет земля – в первой половине мая. Репу сеяли в июне. На огороде выращивали морковь, свёклу, капусту, лук, чеснок, немного бобов, огурцы, тыкву. Отец выращивал для себя табак.
Землю удобряли ежегодно навозом, поэтому урожайность в полях и на огороде была по тем временам удовлетворительной. (Сейчас, к сожалению, навоз вносят мало, уповают больше на минеральные удобрения, но наша земля без навоза хорошего урожая не даёт.)
Держали мы в хозяйстве две дойных коровы и одну тёлку, одну лошадь, пять овец, одну свинью, шесть кур, вскармливали иногда немного кроликов. Наше хозяйство считалось середняцким.
На нашу семью из восьми человек хлеба, картошки, молока и овощей в основном хватало. Мясо ели нечасто, больше в зимнее время, когда забивали свинью. Соблюдались продолжительные посты, хотя молодыми и не очень строго, в посты по церковным установкам мясо и животные жиры есть не полагалось. Крестьянские семьи в те годы (а в старину особенно) жили, по существу, на самообеспечении и в отношении питания, и в отношении одежды и обуви.
Покупали немного, к праздничным дням сушку или баранки, рыбу, белую муку, колбасу, дешёвые конфеты, пшено, яблоки, семечки подсолнуха, водку, чай в накладку обычно не пили, а откусывали понемногу от кусочков сахара.
В праздники готовили мясную пищу (суп или щи с мясом, жаркое, студень), пекли пироги, ватрушки (по-деревенски «шаньги»), лепили булочки из белой муки, пшённую кашу на молоке, кисель из крахмала на молоке. Особенно важно было подать к столу кулебяку (большой пирог), начинённую большими кусками рыбы и репчатым луком. Обычно к праздникам готовили своё деревенское пиво на ржаном солоде и сахаре (похоже на брагу, но гуще и вкуснее). В таком случае водки покупали немного.
Когда забивали телёнка или свинью на мясо, то обязательно наготавливали много пельменей (несколько сот штук) и ели, как говорится, до отвала. А в общем, в обычные дни, которых в году большинство, на крестьянском столе преобладала молочно-растительная пища, и её, кстати, умели разнообразить. Хлеб пекли ржаной, иногда из овсяной муки (ярушники). Сливочное масло сбивали своим способом из заготовленной сметаны, бутерброды с маслом не ели, а клали его только в блюда. Постное (растительное) масло делали из семян льна на маслобойках, употребляли его как раз во время соблюдения постов. Пили всегда хлебный квас, приготовленный из ржаного солода. Не иметь в доме кваса считалось неприличным.
Покупка одежды и обуви фабричного изготовления делалась редко, хранили её в сундуках почти всю жизнь и надевали только по праздникам, чтобы сходить в церковь или в гости. В обычное время носили домотканую одежду, на ноги обували лапти. Зимой носили полушубки, валенки, шапки, сшитые из овчины. Некоторое исключение составляла молодёжь, девушки и парни чаще одевались, как тогда говорили, по-городскому.
Конечно, здесь следует учесть, что для покупки товаров в магазине у большинства крестьян не было в достатке денег. Доходность крестьянского хозяйства была низкой. Вырученные от продажи продуктов небольшие деньги, прежде всего, шли на уплату налогов. Легче жилось тем семьям, которые занимались кустарными ремёслами и получали побочный заработок, а также тем, кто на зимнее время уезжал на заработки в города (у нас их называли «зимогорами»).
Рассказывая о крестьянском быте того времени, следует отметить такую деталь (или правило): за обеденный стол садилась вся семья, пищу ели деревянными ложками все из одной большой чашки, будь то суп или каша. Еду начинал первым старший в семье, ели чинно, не спеша, и не перегоняя друг друга. Вылавливать кусочки мяса из супа начинали по команде старшего за столом. За нарушение этого порядка виновный мог получить щелчок ложкой по лбу.
В нашей семье было пятеро детей, кроме меня, ещё четыре сестры, я был старшим по возрасту. В школу пошёл в 1927 году. Крестьянских детей рано приучают к труду. Лет в 8–9 я уже помогал взрослым сушить сено, пас своих коров, помогал бабушке на огороде. Став постарше, выполнял более сложные работы: пилил дрова, расчищал от снега дорожку к дому, а весной сбрасывал его с крыши, косил траву, пахал и боронил пашню, участвовал в жатве и обмолоте хлебов (хлеб тогда жали вручную серпами). Сжатый хлеб и увязанный в снопы свозили с полей на усадьбу и укладывали в большие копны. В начале зимы снопы сушили в овинах и обмолачивали на гумне деревянными цепами (по-нашему – молотилами).
Кажется, в конце мая месяца производилась вывозка навоза с дворов на поля. Мы, подростки, возили его на лошадях в небольших телегах-наземниках, а обратно ехали в деревню наперегонки. Это занятие нам нравилось ещё и тем, что хозяйки хорошо угощали всех, кто возил навоз, и даже тех детей, которые, хотя и не работали, но могли тоже прийти и поесть, как гости (их называли «захребетниками»).
Конечно, всех дел, в которых мы участвовали, не перечислить. В деревенской жизни, на мой взгляд, как-то больше ощущались взаимопомощь и взаимная выручка, меньше было обособления семей, все были на виду друг у друга. Воровства, можно сказать, не было. Пьянства среди деревенских жителей, за редким исключением, не наблюдалось, этот порок был несовместим с самим ведением крестьянского хозяйства, пили и гуляли только по большим праздникам, причём некоторые виды полевых работ приходилось выполнять даже в праздники (помнили пословицу «День год кормит»).
Зимняя пора в деревне была некоторой передышкой от напряжённых весенних, летних и осенних работ. Зимой возили сено из лугов, готовили дрова, мололи зерно на мельнице, ухаживали за скотом, находились кое-какие дела в доме и во дворе.
У женщин была зимой своя важная для семьи работа. Связана она была с обработкой льна, превращения его в пряжу, а затем в холсты. Всё это делалось вручную: пряли веретенами, ткали на домашних станках деревянных. С переработкой льна было столько разных операций, что я не сумею о них рассказать. Ручное ткачество – дело медленное, тут нужны многие месяцы. И вообще, это даже искусство. Полотно нужно было изготовить разное: и на бельё, и на портянки, и на полотенца, и на верхнюю одежду, и на половики, на матрацы и т. д. Умельцы делали красочные скатерти, полотенца. Зимой нужно было успеть пошить всем обновки. Приданое для невест тоже готовилось почти всё вручную, по количеству и качеству приданого часто судили и о самой невесте. Холсты хранились в скатанном виде, их у нас называли «навины».
Отец в зимнее время чинил сбрую для лошади, подшивал валенки, изготовлял некоторый инвентарь, занимался столярным делом. Зимой девушки часто собирались на посиделки, где пряли лён и пели песни. Приходили к ним и парни для знакомства и выбора суженой.
Деревня наша расположена рядом с лесом, у речки. Лес имел свои названия: «ельник», «пихтарник», «долгий березняк», «грядочка», «Наволокский». Состоял он из хвойных пород – ели, сосны, пихты. Лес мужики очень берегли, был он чистым, ухоженным. (Теперь, к сожалению, в этих лесах, принадлежащих Тохтинскому колхозу, должного порядка нет.) В лесу собирали грибы: белые (коровенники), подберёзовики, красноголовки (осиновики), сыроежки (синявки), маслята, рыжики. Из ягод много было черники и земляники, росла брусника, костяника, малина, чёрная смородина.
Речка наша, хотя и небольшая (длиной километров 20), но на ней стояло пять водяных мельниц с хорошими мельничными прудами. Названия мельниц я и сейчас помню, считая сверху: Демачиха, Шуляха, Сельская, Ярушонская, Рогачиха. В речке ловили рыбу: пескарей, усачей, уклейку, окуньков, налимов. Вдоль речки были хорошие покосы (заливные луга), особенно в Наволоках. Здесь мы гуляли и пасли коров. Сейчас речка обмелела, нет на ней ни одной мельницы, ни одного пруда, да и берега её изменились не в лучшую сторону. И рыбы очень мало. Деревня наша, хотя и была небольшой, но детей было много, мы не скучали, играли в разные игры, но больше всего с мячом, в лапту («в лотку»), в третий лишний, в городки и т. д.
В конце зимы, в Масленицу, устраивали ледяные горки и катались с них. В этом принимала участие и взрослая молодёжь. Во время Масленицы было принято кататься и на лошадях, запряжённых в красивые сани (кошевки). Последний день Масленицы провожали по-особому: на санках устанавливали горящие снопы соломы и пускали их с горы. Хорош этот праздник был ещё тем, что в течение недели каждый день пекли по утрам блины, ели их со сметаной, варёными яйцами, с рыбой.
Рождественские праздники запомнились тем, что по домам ходили ряженые, а мы, дети, заходили в некоторые дома, читали у порога стихи на религиозную тему (славили Христа), за что получали от хозяйки гостинец.
Но больше всего любили мы весенние и летние праздники, особенно Пасху и Троицу. Для нас, ребятишек, они религиозного значения не имели, нам просто было весело и сытно. Да и взрослые, кто помоложе, не очень вдумывались в религиозную суть церковных праздников. К Пасхе и Троице взрослые парни строили большие качели. В нашей деревне, которая была рядом с селом, в эти праздники собиралось много молодёжи из разных деревень на танцы под гармошку и на качели. Танцевали тогда, в основном, кадриль и барабушку с частушками. Смотреть на танцы и игры молодёжи собирался и стар, и мал. Такие праздники редко обходились без драк подвыпившей молодёжи.
Всю пасхальную неделю разрешалось всем желающим подниматься на колокольню по внутренней лестнице и звонить в колокола. Без нас, подростков, это дело тоже не обходилось. К Пасхе красили яйца куриные и ели их вдоволь. Подражая взрослым, мы, дети, тоже устраивали свои танцы, хотя и без гармошки. Дети, да и многие взрослые, летом ходили босиком. У ребятишек на ногах появлялись цыпки, и кожа даже трескалась к концу лета (лечили смазыванием сметаной).
В 1930 году у нас создался колхоз, и отец в числе первых вступил в него. Центр колхоза был в Тохтине. Зимой я учился в школе, а летом работал в колхозе, как и другие подростки.
По сложившимся материальным обстоятельствам (засуха, неурожай) наша семья в феврале 1934 года выехала в Ростовскую область, в станицу Синявскую. Но там мы вскоре заболели малярией, врачи посоветовали сменить климат, в связи с этим мы в 1935 году переехали на Дальний Восток – на сахалинские рыбные промыслы (рыбозавод «Рыбное»). Здесь я работал на рыбозаводе, затем в сельском (поселковом) совете, и в райисполкоме. В 1937 году вступил в комсомол, в 1942 году стал членом партии.
Я – участник Великой Отечественной войны 1941–1945 гг., имею медали и орден Отечественной войны II степени. После демобилизации в 1946 году живу и работаю в Москве (работал в советских и партийных органах). Сейчас на пенсии, персональный пенсионер республиканского значения.
Но ещё немного о своей родной деревне Дымково, где я бывал неоднократно, последний раз в 1977 году.
В 1930 году в нашей деревне, насчитывающей 21 дом, больше половины (11 семей) носили фамилию Шулятиковы:
Семья Андрея Платоновича – детей 2.
Семья Степана Платоновича – детей 5.
Семья Николая Алексеевича – детей 8.
Семья Ивана Алексеевича (мой дед). У него была одна дочь – моя мать.
Семья Василия Степановича – детей 1.
Семья Прокопия Степановича – детей 4.
Семья Семена Фёдоровича – детей 7.
Семья Петра Фёдоровича – бездетная.
Семья Семёна Семёновича – детей 3.
Семья Константина Ивановича – детей 5.
Семья Алексея Ивановича – детей 5 (в том числе мой отец).
Кроме нашей деревни, ещё примерно шесть семей Шулятиковых проживали в ближайших селениях (Липняжное, Веретея, починок Леонтия Шулятикова у оз. Лебяжье).
В 1940 году в деревне нашей с фамилией Шулятиковы фактически осталось шесть семей, остальные выехали в разные места, некоторые умерли:
Семья Андрея Платоновича.
Семья Степана Платоновича.
Семья Николая Алексеевича (сам глава семьи уже умер).
Семья Василия Степановича.
Семья Семёна Фёдоровича (сам глава семьи уже умер).
Семья Константина Ивановича (сам глава семьи уже умер).
Дедушка Иван Алексеевич уже умер, осталась только бабушка Екатерина.
В 1975 году в нашей деревне, к сожалению, не проживало уже ни одной семьи с фамилией Шулятиков. (Старики умерли, часть молодых погибла на войне, некоторые уехали в другие места.)
В Отечественную войну 1941–1945 гг. в семьях, которые жили в деревне в 1940 году, погибло на фронте пятеро молодых мужчин (четверо – в семье Семёна Фёдоровича и один – в семье Степана Платоновича).
Мой родной дом в 1971 году был разобран, часть материала колхоз использовал при постройке другого дома рядом. Дом деда Ивана Алексеевича в 1977 году ещё стоял, в нём жили другие люди.
Мои родители с 1956 года и до последних дней жили в селе Сергеевке Партизанского района Приморского края. Там и похоронены: отец – в 1970 году, мать – в 1978 году. Моя сестра Александра (по мужу Фарафонова), 1921 года рождения, живёт в Сергеевке, где жили родители. Имеет двух сыновей и дочь.
Вторая сестра Анна (по мужу Хршонстовская), 1924 года рождения, живёт в Москве. Имеет дочь. Третья сестра Любовь (по мужу Ковалевская), 1927 года рождения, живёт в г. Георгиевске Ставропольского края. Имеет дочь. Четвёртая сестра Юлия (по мужу Белавенцева), 1930 года рождения, живёт в г. Корсакове Сахалинской области. Имеет дочь.
Мои три дочери живут в Москве. Старшая Альбина (по мужу Стюфляева), 1941 года рождения, имеет двух сыновей. Средняя дочь Галина (по мужу Егорова), 1942 года рождения, имеет дочь. Младшая Наталия (по мужу Кологонова), 1947 года рождения, имеет сына.
Когда просматриваешь старые архивы и некоторые печатные издания XIX и первой четверти XX века, встречаешь выходцев из крестьянского рода Шулятиковых, которые ещё в те времена работали учителями, врачами, землемерами, бухгалтерами и т. д. Особенно примечательна семья Ивана Леонтьевича Шулятикова, поселившаяся в г. Глазове, из которой вышло много замечательных людей.
Уже на моей памяти из соседней деревни Липняжное работали в с. Тохтино две учительницы из рода Шулятиковых. Из этой же деревни жила в Москве Анастасия Яковлевна Шулятикова, 1905 года рождения, кандидат биологических наук, многие годы избиралась депутатом Моссовета.
Уроженец нашей деревни Александр Степанович Шулятиков работал также учителем, погиб на фронте. Живёт, наверное, где-то и молодое поколение Шулятиковых, но о большинстве из них я ничего не знаю. Скорей всего, их можно встретить в уральских городах, куда чаще всего уезжали люди из нашей местности. Несколько семей Шулятиковых проживают в Москве.
Москва, 1985 г. декабрь
На этой странице попробую хотя бы в двух словах сказать кое-что о Шулятиковых, проживающих в деревне Дымково уже на моей памяти.
Шулятиков Семён Семёнович – родился примерно в 1900 году. Высокий, светловолосый, голубоглазый. Физически сильный. Уехал из деревни с семьёй примерно в 1936 году в г. Свердловск.
Шулятиков Семён Фёдорович родился примерно в 1889 году. Небольшого роста, волосы немного рыжеватые, сероглазый. Скончался примерно в 1930 году. Имел прозвище «кочедыг» (по-моему, из-за уродливого большого пальца на руке).
Шулятиков Пётр Фёдорович (брат Семёна Фёдоровича) родился примерно в 1894 году. Среднего роста, голубоглазый, симпатичный, волосы на голове и борода светлые, слегка рыжеватые. По характеру – мягкий, общительный, вежливый. Славился как хороший мастер-печник. Увлекался сочинением стихов о деревенской жизни, читал их жителям деревни. Соседи его любили и уважали. Уехал из деревни с женой в Свердловск, видимо, в 1938 году.
Шулятиков Василий Степанович родился примерно в 1885 году. Среднего роста, коренастый, рыжеволосый, голубоглазый. Когда выпьет, становится задиристым, бывало, идёт по деревне и кричит: «Я, Васька, герой!» В такие моменты он обычно выгонял свою жену Марью из дома. А вообще он был человеком практичным, рассудительным. Умер, кажется, в 1946 году (утонул в болоте в пьяном виде).
Шулятиков Прокопий Степанович (брат Василия Степановича). Родился примерно в 1892 году. Среднего роста, худощавый, голубоглазый, но не такой рыжий, как его брат. В зимнее время вместе со своей женой Евдокией занимался портновским делом. Мы были с ними соседями и дружили семьями. Прокопий Степанович нередко выпивал с моим отцом. Умер в 1943 году в станице Синявской Ростовской области.
Шулятиков Степан Платонович – родился примерно в 1886 году, умер, кажется, в 1944 году. Роста был выше среднего, несколько сухопарый, черноволосый, кареглазый. В зимнее время занимался выделкой овчин (скорняк). Говорил немного резковато и в тоже время как-то смешно.
Шулятиков Андрей Платонович (брат Степана Платоновича). Родился примерно в 1896 году, умер, кажется, в 1949 году (скоропостижно). Среднего роста, черноволосый с курчавинкой, кареглазый. Один из самых грамотных и развитых деревенских мужиков. Вежливый, обходительный.
Шулятиков Константин Иванович – родился примерно в 1880 году, умер примерно в 1929 году. Среднего роста, черноволосый, с курчавинкой. Наши семьи являются родственными семьями. Мой отец, а также Константин Иванович и Андрей Платонович имеют заметную внешнюю схожесть между собой. По характеру Константин Иванович был сдержанным; довольно грамотным, пользовался уважением.
Шулятиков Николай Алексеевич (брат моего деда). Родился примерно в 1874 году и умер, кажется, в 1932 году. Среднего роста, худощавый, черноволосый и чернобородый, сероглазый. Запомнился мне тем, что не любил попов, не верил в Бога, старался это всячески подчеркнуть. В деревне получил прозвище «Николай-безбожник». По характеру был необщительным.
