Версия для слабовидящихЛев Михайлович Лубнин: солдат, учитель, писатель
Лев Михайлович Лубнин родился 4 января 1911 г. в северном городке Лальске. Окончил пединститут в 1930 г. Учительствовал. 1941 г. Недолгое участие в войне. Командир взвода, роты. Контузия и ранение под Ржевом. Госпиталь. Преподаватель русского языка и литературы в техникумах и школах города. В 1947 г. стал публиковаться в местной и центральной печати. Затем появились очерки о современной деревне. От рассказов и очерков шёл к повестям. Определился как очеркист-деревенщик. В 1960 г. был принят в члены Союза писателей. Свой богатый опыт щедро передавал молодым литераторам, рецензируя их произведения и участвуя в проведении творческих семинаров. Часто бывал в сельских библиотеках, районах области, встречался со своими героями и читателями.
Антураж
Лев Михайлович Лубнин
Он из самых из глубин…
Надежда Перминова
В те далёкие времена ещё не было таких льгот для фронтовиков, как сегодня, и постоянным гарантированным доходом была лишь весьма незначительная пенсия. Все дополнительные заработки писателей и поэтов не были стабильны, сроки получения их весьма неопределённы и зависели от многих случайных факторов.
Тернистый путь от рукописи до гонорара, через все издательские мытарства, тянулся месяцами. А деньги, которых постоянно не хватало, нужны были ежедневно. Самая простецкая еда, папиросы, квартира, телефон, газеты и журналы, одежда и, особенно, обувь, элементарное представительство – всё это требовало рублей, рублей, рублей…
Лев Михайлович не был скрягой. Если и появлялись какие-то деньги, то они быстро испарялись, и снова начиналась спартанская жизнь.
Среди множества дел и текущих забот рецензирование рукописей было существенным подспорьем. Лев Михайлович относился к этому ответственно и очень добросовестно. В одной из его записных книжек помечено:
«У меня страшный завал на работе. Рецензирую произведения молодёжи, возымевшей желание броситься в крутой водоворот литературной стихии. Передо мной рукопись романа на тысячу страниц! Голова идёт кругом и в глазах рябит. А что делать? Нужны монеты. Make money».
Чтобы иметь представление о Льве Лубнине как о рецензенте, мне пришлось «перелопатить» не только архивные материалы Союза писателей, но и многочисленные вырезки из газет, журналов, рукописные, чудом сохранившиеся черновики отзывов и рекомендаций. Потребовалось прочитать и законспектировать более восьми десятков рецензий, написанных на произведения различного жанра – от романов до рассказов для детей и сказов.
Но ведь, кроме этого, Лев Михайлович выступал ещё в периодической печати. Его очерки, путевые заметки, зарисовки публиковались в центральных и местных изданиях. И всё это, помимо того, основного, к чему у него лежала душа – к проблемам села и людям деревни.
А тут – приходилось отрывать от любимого дела массу времени для решения сиюминутных житейских проблем.
Л. М. Лубнин
Нужно отметить, что он был жёстче, категоричнее своих коллег в оценках направляемых ему сочинений, давая некоторым разгромные, порой убийственные заключения:
«Уважаемый ***!
Главный недостаток – Вы озабочены изложением, а не изображением. Картину изобразить не можете. Всё написано языком нивелированным, бескрасочным. Нет художнического видения мира. Получился не рассказ, а формальная справочка, художественного значения не имеющая. Много повторов.
У Вас не живые люди, а фигуры из папье-маше. Надо кардинально всё переработать».
На характере рецензии, отзыва, реплики, безусловно, сказывается и субъективное, личное отношение к автору (даже абсолютно незнакомому), сложившееся на основании прочитанной рукописи. Вот пример. Один из начинающих авторов приложил к своей рукописи записку:
«Товарищ Лубнин! Вы хоть обезьян на полях рисуйте, но дайте мне чёткие
и ясные рекомендации».
Лев Михайлович в душе возмутился, но рукопись прочитал и дал следующий ответ:
«Неуважительный, развязный, даже разухабистый тон Вашей записки, неряшливый вид рукописи сразу вызвал у меня отрицательное отношение к Вашему труду. По первому побуждению я сразу же хотел вернуть рукопись, но передумал. Прочёл несколько раз, и вот мои замечания: безвкусица, малограмотно, глухота к слову. Вы не только не владеете словом, но отличаетесь особой глухотой к нему. У Вас ничего не получится. Отбросьте авторское самолюбие. Как бы Вы ни трудились, ответ будет отрицательным. Ни надежд, ни иллюзий! Это продиктовано добрыми побуждениями и совершенно искренне».
Л. М. Лубнин в школе № 1 г. Яранска
На цикл рассказов К. Гумерова (и рецензии, и письма 1977 г.):
«Всё хорошо – сбито, замыто, испорчено самим автором. Вредное пристрастие к нравоучительности. Поучительная мораль – в конце. Автор – враг сам себе. Убивает в себе художника».
Автор трижды посылал свои рукописи, но все они требовали серьёзной обработки. В конце концов, Льва Михайловича эта настойчивость «дожала», и он ответил:
«Уважаемый т. Гумеров!
До Вас явно не дошло, в чём же главный и общий для всего цикла недостаток, и теперь моя задача в “лобовой” форме повторить то же самое: красивости, литературщина, скороговорка…»
Из рецензий:
«Назидание с умильным сюсюканьем – болезнь опасная. И не смешно, и не интересно…»
«“Драматургические этюды” – попытки перевести в эту форму тот или иной анекдот. Попытки явно неудачные. Нудность».
«Уважаемая Надежда Сергеевна!
Вы пишете, что не видите недостатков в своём рассказе, что это Вас радует и огорчает. Вы чувствуете, что можно написать лучше, но не знаете, как это сделать. А от этого у Вас ощущение остановки, тупика.
Попробую Вам помочь.
Вы показываете, что происходило, и совсем не показываете, как в этом случае чувствовали себя люди, какие мысли, какие чувства захватывали их.
Вы разрабатываете “взрывной” сюжет как информатор, а не как художник. Кроме того, у Вас с языком очень неблагополучно – он удручающе беден, а это единственный инструмент писателя.
Я пришёл к выводу огорчительному для вас, но в какой-то мере и спасительному – у Вас нет художнического видения, и поэтому, какие бы советы Вы ни получали со стороны, на положительный результат Ваших усилий рассчитывать нельзя. Примите это спокойно. Это правда. Примиритесь с этим, и тягостного ощущения тупика не будет. Вот Вам мой искренний совет».
Рецензии
И никуда от них не денешься…
В записной книжке краткая пометка:
«Пиастры на исходе. В кухонном шкафу – торричеллиева пустота.
Что радует? Это обилие хрена! Целый пакет – толстого, сочного и пахучего. Его презентовал мне Алексей Михайлович Перевощиков с записочкой:
“Льву Михайловичу – другу на веки вечные!
Ешь, Михалыч, сочный хрен –
Будешь как Софи Лорен…”
Спасибо Алёше. Теперь хрена у меня дохрена!
Волей-неволей приходится вести жизнь аскета и абстинента, что меня не очень-то радует.
Единственное спасение – рецензии на рукописи начинающих, которых на моём столе изрядная стопа».
О повести Виктора З. «Яркий свет»:
«…Главный герой лишён человеческих чувств. Он начисто лишён личной жизни, сердце его не трепещет, не ноет, не гневается, не дрожит от восторга. А если нет главного героя – нет повести! Не получилось».
А вот выжимка ещё из одной рецензии на сборник рассказов Владимира Морозова «Лесничий Иван Колюкин и уголовный кодекс»:
«Первое произведение, открывающее сборник, рассказ “Часы”. Нет, пожалуй, не рассказ, а короткая повесть…»
И сразу же поперёк рецензии:
«Под новый год, друзья мои,
Вам пожелать охота,
Чтоб радостной была всегда
Для Вас работа.
Чтоб не согнула она Вас
Подобно кляче,
Чтобы сопутствовала Вам
Во всем удача…»
И дальше – продолжение рецензии:
«…Силу повествования, на мой взгляд, в немалой степени определяет его недосказанность, богатство подтекста, когда читатель, додумывая, сам становится участником описываемого действа…»
На рукопись Н. В. Усольцева:
«Автор назвал произведение “Роман-памфлет”, но памфлет в тысячу страниц невозможен. Жанровая неопределённость. Художественный уровень слабоват и даже очень».
Из заметок на полях рукописей:
«Счастлив только тот писатель,
У кого большой читатель.
Острый, умный, благородный,
Тысячный и миллионный!
Все читатели нам любы –
Жизни нет без книголюбов».
На повесть Анатолия Сибирцева «Постучись и открой»:
«Горячо рекомендую повесть к публикации».
«Чик-Чики-Гопчики» – жилище Л. М. Лубнина
А вот приглашения по поводу награждения одного из близких друзей приехать на Вятскую землю и погостить в деревенской избе на берегу реки:
«Но к награде в довесок:
Милый Лауреат!
Дарим мы перелесок
И над Вяткой закат.
И дожди, и туманы,
И душевность друзей,
Что (сказать без обмана)
Даже славы ценней».
25.11.89
А.Н.? Хл…Повесть «Судьба солдата»:
«Тысяча страниц!
Как музыканту нужно иметь музыкальный слух, так и писателю нужно владеть не только словом, но и образным словом.
Как бы Вы ни любили писать и сколько бы Вы ни трудились – труды Ваши будут бесплодны».
На цикл рассказов для детей Т. Копаневой «Потерялся друг»:
«Рукопись заслуживает серьёзного внимания. Но “почистить” её необходимо».
И снова на рукопись С. Ашихмина «Багровый рассвет»:
«Я уже рецензировал три месяца назад рукопись.
Главные недостатки остались – авторская редакция не улучшила рукопись. Роман не получился».
Из пометок на полях рукописей:
«Нету времени присесть,
поговорить,
Покалякать, покумекать, покурить.
Нету времени
друг друга пожалеть –
От несчастья от чужого ошалеть.
Даже выслушать друг друга на бегу
Нету времени…
– Приедешь?
– Не могу…»
Строки рецензий Л. М. Лубнина на материалы для сборника «Встречи»
Надежда Дряхлова – рассказы «Колдунья», «К озеру»:
«“Колдунья” – надуманный рассказ, оторванный от реальной жизни. На таком же уровне рассказ “К озеру”. Поверхностное скольжение по теме».
Алексей Рыжов – рассказ «Волчье лыко»:
«Явно ниже возможностей автора. Сухая информация. Отсутствие художественных образов. Фигуры плоские, бумажные. Плакатно-лубочный стиль. Нелепый язык. Рассказ не удался».
Елена Горбунова:
«Рассказ написан хорошо, интересен и точен в подборе деталей, достоверен в передаче психологического состояния героини. Нужно печатать».
Виктор Бакин – рассказ «Боль»:
«Рассказ может получить право на жизнь после серьёзной доработки».
Михаил Коптев «Не только имя взять в наследство»:
«Наивно, надумано, и, извините, глуповато! Публиковать нельзя. Автор не принял добрых советов старших товарищей».
Рассказы Владимира Морозова:
«Обсуждались на семинаре. Указывалось, что они имеют познавательную ценность, но требуют дополнительной авторской работы. Их надо чистить, чистить язык. А рассказы и сказки, написанные для детей, в большинстве своём удались автору. Рекомендую “Как растут сосульки”, “Храбрый муравей”».
Повесть Ю. Панченко «Запредельность страха»:
«Упрек серьёзный, профессиональный.
Герой одинок. Он соприкасается с однопалатниками, но внутренне с ними не связан. Нет движения. Но – все эрудиты и спортсмены, и знатоки музыки, и художники, и цитируют по поводу и без – Пушкина и Мандельштама.
Забита и испорчена рукопись интеллектуальным кокетничаньем.
Композиционная несобранность рукописи очевидна. Работа не завершена.
Буду рад, если мои замечания помогут автору».
Иван Сбоев «Грани», «На пустыре»:
«Сколько бы автор ни трудился над созданием художественных произведений, сколько бы папок ни исписал – успеха на этом пути ему не добиться. Вот и приходится ему говорить горькую истину – задача не по силам».
Станислав Кручихин (пять рассказов):
«Можно рекомендовать в сборник “Встречи”».
Л. Осипова «Тайна солдатской фляги»:
«Хороший черновик будущей повести».
Рецензии на некоторые материалы, присланные участниками прозаического семинара
Рассказ А. Милихина «Встреча»:
«Автор – безусловно, сложившийся писатель, со своим прозрачно-ясным точным словом, с умением найти выразительные детали внешней характеристики героев. Продуманная стройность композиции. Глубокий подтекст».
И снова А. Милихин «Что было, то было»:
«Насторожило название – звучит покорно и даже обречённо.
Первую фразу перечитывал несколько раз, чтобы добраться до сути – она несёт большую нагрузку.
К примеру, Ю. Олеша в “Зависти” первую фразу переписывал 8 раз.
Ещё хуже третий абзац – 103 слова.
Встречаются периоды и подлиннее – 150 слов.
Натурализм.
Надо приложить усилия и доработать».
С. Липин – повесть «Ранняя весна»:
«Не получилось».
Е. Жуйков «Там, где остался старый колодец»:
«Восторженная декламация. Риторика. Многословие. Безвкусица».
На рукопись Ивана Объедкова «Повесть и рассказы»:
«Бескрасочный язык у всех героев.
Авторская речь небрежно-бытовая. Жаргонная.
Нет чувства меры. Пережимает.
Всё очень неудачно. Дорабатывать.
Из сборника исключить и повесть, и рассказы».
Заметки на полях рукописей:
«Много болтают о том, что тот или иной поэт или прозаик пишет свои лучшие книги пьяным. Всё это чепуха. Там, где начинается водка – там кончается творчество.
Об этом я говорю со всей ответственностью. Л. Лубнин».
Не моги!
Начинающим авторам следует избегать:
– Восторженной декламации;
– Риторики;
– Многословия;
– Безвкусицы;
– Позёрства;
– Кокетничанья эрудицией;
– Нелепостей;
– Гиперболизации сравнений;
– Рассудочности;
– Отсутствия логики;
– Протоколизма;
– Тусклости;
– Бескрасочности;
– Художественной беспомощности;
– Гневных монологов;
– Обвинительных заключений;
– Нивелированного языка;
– Пережимов;
– Потери чувства меры;
– Жаргонизмов;
– Регистрационной точности;
– Неоправданных случайных сравнений;
– Стилистической неряшливости;
– Самоуверенности;
– Глухоты к слову;
– Крикливости;
– Торопливости;
– Небрежности;
– Отсутствия самодисциплины;
– Перенаселения героями;
– Ораторства;
– Штамповки;
– Литературной кривости;
– Холодных рассуждений по любому поводу;
– Нравоучений;
– Морализации;
– Сусальности, слащавости;
– Сюсюканья;
– Растянутости;
– Вялости;
– Повторов;
– Длиннот;
– Тяжеловесности;
– Нудности;
– Плакатности;
– Декларативности;
– Сухости;
– Разноголосицы;
– Несобранности;
– Композиционной неслаженности;
– Примитивности;
– Прямолинейности;
– Созерцательности;
– Благости;
– Умильности…
…И еще многого другого, индивидуального, встречающегося зачастую только у одного автора…
Если этого избежать, то рукопись может быть принята к обсуждению.
Вот так-то! В добрый путь!
Нужно помнить:
Всё, что хорошо, может быть испорчено самим автором.
АВТОР – первый и главный враг сам себе!
Л. Лубнин
50–80-е гг. прошлого века
И в заключение – слова прощания и тёплое стихотворение, написанное с любовью, уважением и печалью…
* * *
Пусть земля ему будет пухом…
В 60-е Лев Михайлович Лубнин особенно активно сотрудничал с «Кировской правдой», печатавшей избранное из его готовившихся к изданию повестей. Он был другом журналистов и редакции, приходя в неё, как в свой дом. Он был злободневным писателем, откликавшимся на голос дня. Интеллигент, испытавший на себе, как и сотни его земляков, удары репрессий, солдат, честно защищавший свою Родину-мать, учитель, воспитывавшийся на высоких образцах культуры, писатель, веривший в лучшее в человеке – это всё о нём.
И вот не стало Льва Лубнина. Для тех, кто его знал лично, близко – скорбь вдвойне.
И мы присоединяемся к мыслям и чувствам кировского поэта Юрия Втюрина в его стихотворении, написанном под тяжестью всегда неожиданной и всегда такой неумолимой вести.
Кировская правда. 1993. Октябрь
На смерть Льва Лубнина
Осень поздняя. Солнца мало,
Мало радости и тепла.
Вот и нашего Льва не стало –
И его захватила мгла.
И во мгле находя дорогу,
Не пугаясь и не дрожа,
Мчится узким туннелем к Богу
Его праведная душа.
А чего ей, душе, пугаться?
И чего перед Богом дрожать?
Ей, душе, не надо скрываться,
Ничего не надо скрывать.
И не много душе вопросов,
Вся видна! – мир задаст иной.
Был хозяин её философ,
Очень умный, очень простой.
Не чванливый, ничуть не важный,
Жил, невзгоды жизни презрев,
Был по-львиному чуть вальяжный
И роскошно гриваст, как Лев.
Был он царственно незлобливый,
Крепок телом, ростом велик,
И по-русски любил наш красивый,
Наш великий русский язык.
И грехов он имел не боле,
Чем иной проповедник имел,
Был любитель добрых застолий
И друзей защищать умел.
И, смущая ханжей чванливых,
Был в поступках честностью смел.
И на женщин глядел красивых
(Ну, а кто ж на них не глядел?)
И воспел он плоть, а не мощи,
Наш глубинный, честный народ.
Каждой старой «районной тёще»
Пусть под сердцем грустью кольнет.
Пусть уколет грусть расставанья
Провожающих в мир иной.
Лев Михайлович, до свидания,
До свидания, дорогой!
Ах, какого Льва укачала,
Захватила чёрная мгла!..
Осень поздняя. Солнца мало.
Мало радости и тепла.
(Юрий Втюрин. 26.10.93)
Подготовил к публикаци
Е. А. Мильчаков
Писатели и журналисты: Светлана Шешина, Лев Лубнин, Валерий Фокин, Юрий Втюрин, Леонид Дьяконов, Овидий Любовиков, Владимир Ситников и др.
