Версия для слабовидящих«Время требовало не ровного и тихого светящегося пламени, но такого, которое, испуская свет, метало бы кругом искры, и с стихийной силой жгло и плавило всё то, что может гореть, но не выносит очищающей силы огня».
«Я иду среди этих людей и дивлюсь: они измельчали и всё ещё мельчают – и приводит их к этому их учение о счастье и добродетели…
Всё, что отдельную личность возвышает над стадом и внушает ближнему страх, называется с этого времени злом; дешёвый, скромный, приспособляющийся, уравнивающийся образ мысли, посредственность желаний достигает моральных названий и почестей».
Смысл жизни не в счастье, не в удовольствии и наслаждении, а «в вечной стоящей выше страхов и жалости бытия, радости быть самим собою, той радости, которая заключает в себе и радость уничтожения».
«Будь не таким, как все остальные и радуйся, если каждый будет не таким, как все другие».
«Жизнь есть сила, жизнь есть воля к власти».
«Это даётся – так учит смирение. Но я говорю всем вам, любящим довольство – это берётся».
Когда человечество поймёт суть сверхчелов[ека], его «честный, деятельный и праведный характер», тогда оно поймёт вместе с тем и то, что культура не есть украшение жизни, «декоративная её часть», а нечто иное. Перед ним тогда встанет «идея культуры, как новой улучшенной природы, без внутреннего и натужного, без притворного и условного, идея культуры как некоего единогласия между “жить”, “думать”, “казаться” и “желать”».
«Уж если я живу, я хочу, чтобы жизнь и во мне, и везде кругом шла с тою роскошью, с тем изобилием, с той тропической силой, какие только мыслимы. И всё, что красит жизнь, делает её интенсивнее, увеличивает её ценность – всё это я признаю, всему этому я скажу своё “да”. Если я увижу, что истина, нравственность, добро, словом любая из ценностей, которые под этими и им подобными наименованиями почитаются людьми и являются общепризнанными, если я увижу, что они вредны для жизни, я буду их отрицать, буду отрицать и науку и мораль».
Волна бежит. Волна с волною свита.
Волна с волною свита в одной мечте.
Прильнув к скалам, она гремит
сердито.
Она гремит сердито: «Не те! Не те».
И в горьком сне волна волне шепнула.
Волна волне шепнула: «В тебе –
мечта»,
И плещут вновь: «Меня ты обманула!
Меня ты обманула: “И ты – не та!”».
К. Бальмонт
***
Город жестокий, город безумный,
Проклятый всеми, никем нелюбимый!
Пришёл из страны я родимой
На праздник твой шумный
С робким приветом и низким поклоном
Нив истощённых,
С ропотом смутным и сдержанным
стоном
Всех угнетённых.
Город жестокий, город огромный!
Вести несу я из дальней дороги:
Пир свой справляй без тревоги –
Тихо в стране моей тёмной…
Ходит в ней голод с нуждою суровой,
Люди в ней тяжкою долей забиты;
Нивы слезами и кровью политы,
Рабскою кровью, дешёвой!
В. Башкин
Кто мне помог
С титанами бороться?
Кто спас меня от смерти,
От рабства?
Не всё ли ты само свершило,
Святое, пламенное сердце?
Не пламенело ль молодо и благо,
Обмануто признательностью ты
Тому, что в небе спит?
Мне чтить тебя, Зевес? За что?
Бывало ль, чтобы скорбь ты утолил
Обременённого?
Когда ты слёзы осушил
У угнетённого?
Иль мужа из меня сковали
Не время всемогущее,
Не вечная судьба,
Мои владыки и твои!
Иль думал ты,
Что я возненавижу жизнь,
Бегу в пустыню, потому,
Что сны цветущие не все
Созрели в яви?
Я здесь сижу, творю людей
По образу и лику моему,
Мне равное по духу племя,
Страдать и плакать
И ликовать и наслаждаться,
И на тебя не обращать вниманья
Как я…
И. Гёте. Прометей.
«Мы были друзьями и стали чужими друг другу. Но так и надо, и не будем мы ни скрывать это от себя, ни затушёвывать – словно есть тут что-нибудь для нас постыдное. Мы – два корабля, из которых у каждого своя цель и свой путь. Мы, конечно, можем встретиться и… вместе пройти, как это и было однажды – и в эту пору оба славных корабля так мирно стояли в одной гавани, под лучами одного солнца, что могло показаться, будто они и в самом [деле] уже пришли к цели своего плавания, и будто цель у них действительно одна. Но завтра задачи жизни… с неудержимой силой развели нас в разные стороны – в разные моря, в разные земные пояса, и может быть мы уже никогда не встретимся; а, быть может, встретимся, но уже не узнаем друг друга: изменит нас неодинаковое море, неодинаковое солнце.
Стать чужими друг другу мы должны были по воле тяготеющего над нами закона: и именно в силу этого должно возрасти наше взаимное уважение! Именно в силу этого должно стать более святым воспоминание о бывшей некогда между нами дружбе. Должно быть, есть такая невидимая, бесконечно огромная кривая – звёздный путь, в котором наши цели стали различны, и пути заключены, как малые отрезки. Надо нам возвыситься до такого представления! Но слишком кратка наша жизнь, слишком ничтожна сила нашего зрения, чтобы мы могли быть друзьями иначе, чем в только что указанном возвышенном смысле. Будем же верить в нашу “звёздную дружбу”, хотя бы жить нам пришлось “земными врагами”».
Публикация А. Н. Уколова
