Главная > Выпуск №18 > Родословие арских князей в XVI в.

Родословие арских князей в XVI в.

В. В. Низов

Самое раннее упоминание вятских арских князей в памятниках письменности относится к 1489 г., когда московские воеводы, завоевав Вятскую землю, «самихъ Вятчанъ къ целованию приведоша, а Арянь къ роте приведоша», после чего вятчан и арских князей доставили в Москву, где «Арскихъ князей пожаловалъ князъ великый, отпоустилъ въ свою землю…»¹. Архангелогородский летописец уточняет: «И писалися вятченя в слуги великому князю» Ивану III². В этом и заключается суть великокняжеского пожалования: арские князья перешли на московскую службу, предотвратив, тем самым, разорение московской ратью своего небольшого государства³.

Арские татары жили (и многие из них ныне живут) вокруг крупного населённого пункта Карино, отчего и прозываются с XVII в. «каринскими». Карино расположено в нижнем течении р. Чепцы, левого притока Вятки, в 23-х км к юго-востоку от г. Слободского и в 20-и км от устья Чепцы. В XVI в. Карино, сохраняя автономное управление, входило в состав Хлыновского уезда. Под названием «Карино» понимается ряд селений: Ильясово, Арасланово, Абашево, Касимово (относятся к Нижнему Карино), Девятьярово, Митюково (входят в Верхнее Карино). В трёх километрах от Карино находится д. Иламардинова, где тоже жили (и живут) татары. Они также населяли деревни Кокир и Боронский.

Ещё в конце XIX в. было высказано наблюдение, что арские (каринские) татары «имеют фамилии, и это отличает их от татар казанских и уржумских, которые фамилий не имеют»⁴. Ныне данная мысль обрела научное обоснование: «Татарские фамилии причепецкого края отличаются от фамилий татар других местностей: они узаконены искони, т. е. как и у русских, у них утверждена одна фамилия в родстве, которая передаётся по наследству»⁵. Указанная особенность чепецких татар (в том числе и каринских) позволяет реконструировать их родословную, прежде всего потомков местных княжеских родов.

Первая попытка выяснить генеалогию некоторых фамилий арских (каринских) князей принадлежит Ф. Корнилову и А. Спицыну⁶. П. Сорокин, в отличие от предшественников, привлёк наряду с известным в конце XIX в. актовым материалом и фольклорные источники, что позволило ему расширить список княжеских арских фамилий⁷. Как видно, изучаемая тема не подвергалась специальному исследованию. К тому же круг актовых документов за последние годы стал более (чем ранее) представительным.

По родословной XVIII в. население Карино связывало своё происхождение с тремя князьями (биями): Девлетьяром, Касимом и Кара-бием. Потомки Девлетьяра (Девятьяровы) жили в Верхнем Карино, часть потомков Кара-бия (Сетяковы, Бузиковы, Арслановы) – в Нижнем Карино, а другая (Зянчурины, Байшихины, Дуняшевы, Долгоаршинные) – в Ильясово, потомки Касима (Касимовы) – в Нижнем Карино⁸. По сведениям П. Сорокина, у каринских князей «старейшая фамилия Касимовы»⁹.

18 декабря 1510 г. Василий III «пожаловал есми Девлечяра Магмет Казыева сына. Что за ним наше жалованье в нашей отчине на Вятке в Хлыновском уезде в Чепетском стану ловля Ивановская Оникиева да деревня Васильевская Юрьчакова, и те де их деревни запустели; да за ним же де жили наши люди чюваша на Якимцове и на Иштиникове.

И ож будет так, и яз, князь великий, пожаловал Девлечяра: звати ему в те деревни к себе жити людей из зарубежья, а не из моей вотчины великого княжества. И кого к себе Девлечьяр в те деревни призовет жити людей, и тем людем не надобе моя великого князя дань до письма, доколе Вяцкую землю писцы наши опишут.

А наместницы наши хылыновские и их тиуны кормов своих у них не емлют до письма. А кому будет чего искати на Девлечьяре или на его приказщикох и на его слобожанех, ино их судит наш наместник хылыновский сам, а тиун его их не судит»¹⁰.

Из текста грамоты следует, что «ловля» И. Оникеева и деревня В. Юрчакова были пожалованы Девлечяру Магмет Казыеву сыну еще до 1510 г., но к декабрю того года их поместные дачи запустели и Василий III разрешил «звати ему в те деревни к себе жити людей из зарубежья». В начале XVI в. «зарубежным» для Вятки могло быть, как верно подметила М. В. Гришкина, лишь территория «соседнего Казанского ханства»¹¹.

Обращает на себя внимание то обстоятельство, что пожалованные до 1510 г. Девлечяру деревни принадлежали до 1 сентября 1489 г. вятским «сведенцам»: «ловля» – Ивану Оникееву, одному из трёх последних «земских воевод», повешенному в Москве в конце 1489 г. по приказу Ивана III¹², а деревня – Василию Юрчакову, вятскому землевладельцу периода независимости.

Кстати сказать, другое владение В. Юрчакова власти передали Хлыновскому Успенскому монастырю. В дозорной книге 1601 г. на основе дозора 1595 г. отмечена в Спенцынском стану Хлыновского уезда «деревня, что была пустошь Васильевская Юрчакова»¹³. В списке дозорной книги 1615 г. указана та же самая «деревня, что была пустошь Васильевская Юрчакова»¹⁴. Список писцовой книги 1628 г. зафиксировал смену топонима: «Деревня Празниковская, и Васильевская Юрчакова тож»¹⁵. Тот факт, что в поместном владении Девлечяра находились две деревни вятских «сведенцов», один из которых был последним вятским земским воеводой, главным «коромольником» Москвы, а другой – известным на Вятке земледельцем, позволяет догадываться, что Казы/Газы (дед Девлечяра) занимал среди арских князей ведущее положение и получил это великокняжеское пожалование ещё в конце 1489 г. после казни И. Оникеева, ибо летописи прямо говорят, что доставленные в Москву арские князья были не только приняты на московскую службу, но и получили какое-то пожалование. К Девлечяру деревни «сведенцов» перешли, скорее всего, после смерти его отца Магмета Казыева сына, которого он сменил на великокняжеской службе.

Жалованная несудимая грамота Василия III каринцу Девлечяру от 20 сентября 1520 г. называет наследников последнего: «Се яз, князь великий Василей Иванович всеа Русии, пожаловал есми татарина Довлечьяра Магмет Казыева сына да его детей Семенца да Иванца на Вятке половиною Карина, арян, татар и вотяков, что было за Шептяком за Агзяновым сыном да за его детми, да за Шептяковым братом за Момачем, да за его сыном за Шагабам, опричь другие половины, что за Тахтамышем да за Тонешом, со всем по тому, как была та половина за Шептяком да за его братом и за их детми». Далее определялся судебный и фискальный иммунитет. На обороте грамоты 18 июня 1534 г. московский дьяк Фёдор Мишурин удостоверил, что Иван IV «по сеи грамоте пожаловал Семенца да Иванца Девлечьяровых детей на Вятке половиною Карина, арян, татар и отяков, что было за отцом за их и за ними, со всем по тому, что в сей грамоте писано, сее у них грамоты рушити не велел никому ничем. А наместником хылыновским и их тиуном и всем пошлинником у них ходить по тому, как в сей грамоте написано»¹⁶.

Ещё один сын Девлечяра упоминается в жалованной грамоте от 24 января 1551 г. Это – «Матвей Девельяров», имевший (на паях) «вверхъ Чепцы оброчные бобровые реки и озера на Чепце»¹⁷. В марте 1553 г. Иван IV «пожаловалъ есми Вятчанъ, Арскихъ князей, Ивана да Матфея Деветьяровыхъ». Царское пожалование им выразилось в том, что Иван получил за службу бобровые реки и озёра на Чепце реке в Хлыновском уезде, «выть» (долю) «по старине» умершего к этому времени старшего брата Семена, а Матвей добился подтверждения прежней грамоты на его бобровую «выть», которая сгорела «въ Слободскомъ городке»¹⁸. 20 января 1556 г. Иван IV пожаловал «Вятскихъ князей Матфейка Деветлиярова да Шомайка Казыева» и приказал выдать им подтвердительную жалованную грамоту, взамен сгоревшего в Слободском акта Василия III на слободские деревни Шептяковская и Желтиковская¹⁹. Ныне этот документ Василия III (1505 г. октября – 1503 (?) г. декабря) «вятским князьям» М. Деветлиярову и Ш. Казыеву на д. в Слободском уезде обнаружен в архиве²⁰. По всей вероятности, Матвей Девятьяров и Шомай Казыев – родственники: первый – племянник второго, отцом которого был Казы/Газы.

Как видим, актовые материалы зафиксировали следующих представителей рода арских (каринских) князей Казыевых-Девятьяровых, проживавших во второй половине XV–XVI вв.: Казы/Газы (вторая половина XV в.), его сыновья Магмет (конец XV–XVI в.) и Шомай (уп. между 1505 г. и 1533 г. и 20 января 1556 г.), внук Девлечяр Магметов сын (уп. 18 декабря 1510 и умер до июня 1534 г.), правнуки Семён (уп. 20 сентября 1520 г. – умер до марта 1553 г.), Иван (уп. 20 сентября 1520 г. и в марте 1553 г.) и Матвей (уп. 24 января 1551 г. и 20 января 1556 г.). Девлечяр Магметов сын дал своим потомкам фамильное прозвание Девятьяровых.

Отмеченный в акте от 20 сентября 1520 г. факт владения обоими «половинами» Карина, одна из которых (принадлежавших прежде Шептяку Агзямову сыну и детям, его брату Момачу и сыну последнего Шагабу) перешла в собственность князю Девлечяру Магмет Казыеву сыну и его сыновьям Семёну и Ивану, а другая «половина» осталась у Тахтамыша и Тонеша, можно расценить как косвенное удостоверение княжеского статуса каринцев Шептяка Агзянова сына, его детей, брата и племянника, а также Тахтамыша и Тонеша. В таком случае реконструируется следующая фамильная линия: Агзян (живший, очевидно, во второй половине XV – начале XVI в.), сыновья Шептяк (уп. 20 сентября 1520 г.) и Момач (уп. 20 сентября 1520г.) и внуки (от первого сына не названы по имени) и Шагаб Момачев сын (уп. 20 сентября 1520 г.). Предки и потомки Тахтамыша и Тонеша источникам не известны. Думается, что Казы/Газы (дед Девлечяра) и Агзям (отец Шептяка) находились в числе тех арских князей, которые в конце 1489 г. поступили на московскую службу и получили от Ивана III великокняжеское «жалование».

6 мая 1542 г. Иван IV предоставил «с Вятки» арским князьям Сяйтяку Алисуфову, Касыму Газыеву и Шеисламу Мурзеитову право «на мое великого князя имя вольно» призывать «из казанских мест казанских людей, которые похотят вотяки и чюваша идти жити на Вятку» и разрешил тем, которые старые «вятцкие каринские вотяки и чювашене ходят в казанские места своего полона жон и детей окупати, да откупит жону и дети, приходят опять на Вятку жити»²¹. Важные сведения для родословия данной ветви арских князей донесла до нас грамота от 23 марта 1544 г. Акт адресован «на Вятку в Слободу Сеитяку Алисуфову», а основанием для его написания явилась челобитная «арского татарина Кайсыма Казыева» (он же, по майской 1542 г. грамоте, Касым Газыев). Из текста следует, что великокняжеский писец Григорий Коробьин дал «на оброк отцу его Газыю Шахмансурову да Алисуфу Алееву, да Малышке Олешину, да Мурсеитю Ильясову» бобровые ловли. «И как де отцов их не стало, и теми де реками владели после их отцов своих дети их Касым Газыев, да ты, Сейтяк Алисуфов, да Аруслан Мурсеитов, да Чюра Малышкин по ся места повытно, на четыре жеребья, как было за отцы…» Однако зимой 1543/1544 г. Сейтяк Алисуфов получил обманом новую великокняжескую грамоту, в которую, по его навету, четыре жеребья были переделены на пять долей, из которых К. Газыеву, А. Мурсеитову и Ч. Малышкину досталось каждому «по жеребью», а С. Алисуфову и его сыну Исупу (не имевшему ранее здесь «выти») – «два жеребья». Иван IV повелел ведать «на четыре жеребья по вытно по старине, по тому же, как те реки и угодья отданы отцы ваши»²², что лишало Исупа Сейтякова сына права самостоятельного пользования долевым участком. «Кайсам Газыев» обозначен также в грамоте от 24 января 1551 г.²³ 28 января 1551 г. была составлена указная с прочетом грамота Ивана IV «на Вятку, в Хлынов и в Слободу», по поводу челобитья «арских татар Сейтяка Алисуфова и в детей своих место, да Кайсыма Газыева и в брата своего место»²⁴.

Ещё 20 июля 1548 г. Иван IV «пожаловалъ есми Арскихъ князей с Вятки, Шаислама, да Нураслама, да Дюняша, да Агиша, да Муртузу Мурсеитовыхъ детей». В челобитной братьев Мурсеитовых говорилось, «что де у нихъ былъ братъ Муса», которого во время боя «полонили Казанские татаровя, и былъ де онъ в полону двенадцать летъ». Когда братья находились в казанском походе с воеводой князем Василием Семёновичем Серебряным, Шаислам и Муртаза «поимали» в бою вятчан с казанцами «татарина Беляка, имянного человека» и доставили его в Москву²⁵.

Действительно, в апреле 1545 г. Иван IV повелел армии «Семена Ивановича Пункова съ товарищи» идти к Казани «легъхкымъ деломъ въ струзехъ, съ Вятки послалъ воевод своихъ х Казани же князя Василия Семеновича Серебряного съ товарыщи. И Вятьцкие въеводы сошлися со княземъ Семеномъ съ Пунковымъ на Казаньскомъ устие въ неделю (в воскресение. – В. Н.) на Сшествие Святаго Духа (24 мая. – В. Н.) въ единъ часъ, яко же изъ единаго двора; а идучи князь Василий Вяткой и Камою, многихъ людей Казаньскыхъ побиль»²⁶. В. С. Серебряный происходил из рода князей Щепиных-Оболенских.

Иван IV позволил Шаисламу Мурсеитову и Башканде Карачурову «того татарина Казанского Беляка на мену» и Шаислам обменял «изъ полону на того татарина брата своего Мусу, а Башканда матерь». Освобождённый из плена Муса прибыл в Москву, где стал бить челом «о жалованье, да здесь на Москве и умеръ». По челобитной Шаислама Мурсеитова, он с братьями получил «поместье» умершего Мусы, а его единственную дочь «взялъ Башканда Карачюрин со всеми животы», после чего прибыл в Москву и, царских казначеев оболгав, заявил, что Мусу «изъ полону выкупилъ онъ», а не братья пленного, за что был пожалован поместьем Мусы. Братья Мурсеитовы обратились к царю с жалобой и добились справедливости: поместье Мусы им вернули²⁸.

Некоторые известные персонажи зафиксированы в царской грамоте от 24 января 1551 г., когда Иван IV пожаловал «съ Вятки Каринскихъ татаръ Чукаву Азегметева сына да сына его Езикеша», что «было за Чукавою отца нашего великого князя Василья Ивановича всеа Русии (1505–1533. – В. Н.) поместье въ Карине, и то де ихъ поместье запустело отъ воинскихъ отъ казанскихъ людей, и Чукава деи да сын его Езикешь охудали и одолжали, а службы мои государя и великого князя всякия служатъ, а угодий за ними» нет. Царь повелел Чукаве Азегметеву сыну и сыну его Езикешу с Башкандой Карачюриным «съ братомъ», с Матвеем «Девельяровымъ» «быти въ четвертом жеребье» («выти»), а с Кайсымом, с «Унърюслам» («Нурасламомъ») Мурсеитовым, с Чурою Малышкиным «вверхъ Чепцы оброчные бобровые рекы и озера на Чепце… быти въ пятомъ жеребье» («выти»)²⁹. На обороте грамоты написано, что 2 февраля 1556 г. Иван IV «по сей грамоте, пожаловалъ Вятского татарина Махмата Чукавина сына вверхъ Чепцы реки бобровыми реками и озеры, вместе с Казымом съ Казыевымъ, отца его Чукавы жеребьемъ, ...опричь техъ урочищь, которые на Чепецкой реке и съ падучими реками на оброце за Шеломомъ за Есиповымъ съ товарыщи»³⁰. Жалованная грамота от марта 1553 г. называет «жеребьи» Башканды Карачюрина и его детей³¹.

Таким образом, рассмотренные документы свидетельствуют о проживании в XVI в. в Каринской волости представителей нескольких фамильных линий местных князей. Это, во-первых, Шахмансур (живший, видимо, в конце XV – начале XVI в.), его сын Газы/Казы (умерший до 23 марта 1544 г.) и внуки Касым/Кайсым (упомянутый в актах от 6 мая 1542 г. и 2 февраля 1566 г.; не от него ли пошли Касимовы?) и его неназванный по имени «брат» (зафиксированный грамотой от 28 января 1551 г.); во-вторых, Али (живший, скорее всего, во второй половине XV – начале XVI в.), сын Алисуф (умерший до 23 марта 1544 г.), внук Сяйтяк/Сейтяк (известный грамоте от 6 мая 1542 г.), правнук Исуп (упомянутый актом от 23 марта 1544 г.); в-третьих, Ильяс (живший, вероятно, в конце XV – начале XVI), сын Мурсеит (умерший до 23 марта 1544 г.), внуки Муса (умерший до 20 июля 1548 г. после возвращения из 12-летнего казанского плена), Шеислам (уп. в актах от 6 мая 1542 г. и 20 июля 1548 г.), Аруслан/Нураслам (уп. в документах от 23 марта 1544 г. и 20 июля 1548 г.; не он ли стал основателем Арслановых?), Дюняша (уп. 20 июля 1548 г.; не от него ли Дюняшевы?), Агиша (уп. 20 июля 1548 г.) и Муртуза (уп. 20 июля 1548 г.); в-четвёртых Олеша (живший, очевидно, в конце XV – начале XVI в.), сын Малышка (умерший до 23 марта 1544 г.), внук Чюр/Чур (уп. 23 марта 1544 г.); в-пятых, Азегмет (уп. 24 января 1551 г.), сын Чукава (уп. 24 января 1551 г. и умерший до 2 февраля 1566 г.) и внуки Езикеш (умерший до 2 февраля 1566 г.) и Махмет (уп. 2 февраля 1566 г.) и, в-шестых, Карачур с неназванной по имени женой (уп. 20 июля 1548 г.), их сын Башканда (уп. 20 июля 1548 г. и марте 1553 г.) и неизвестные по именам внуки (уп. в марте 1553 г.). Не исключено, что поместья и угодья в бассейне реки Чепцы, которыми владели поименованные в изученных документах арские князья, получили их предки ещё в конце 1489 г. во время перехода на московскую службу.

Примечания

1 ПСРЛ. Т. 24. Пг., 1921. С. 206.
2 ПСРЛ. Т. 37. Л., 1982. С. 97.
3 Я не касаюсь вопроса происхождения и начальной истории Арского княжества на Чепце, ибо данная тема нуждается в специальном изучении. Хотя проблема имеет уже историографическую традицию, но окончательного решения она ещё не получила, о чём см.: Спицын А. А. Вятская старина // КВГ на 1885 год. Вятка, 1884. С. 152–156 ; Его же. К истории вятских инородцев // КВГ на 1889 год. Вятка, 1888. С. 220–224, 230–232 ; Софийский И. О начальном образовании у вотяков и татар Ярославской волости Слободского уезда Вятской губернии и о названии «татары»: (К истории инородческого вопроса в России) // ПКВГ на 1894 год. Вятка, 1893. С. 320–335 ; Сорокин П. Арские князья в Карине // ПКВГ на 1897 год. Вятка, 1896. С. 45–70 ; Его же. Татары Глазовского уезда // Там же. С. 85–96 ; Документы по истории Удмуртии XV–XVII веков / сост. П. Н. Луппов. Ижевск, 1958. С. 21 ; Степанов Р. Н. Каринское опричное княжество (вторая четверть XIV – вторая половина XVI вв.) // Вопросы социально-экономической и политической истории Среднего Поволжья и Приуралья периода феодализма : науч. сес. : тез. докл. Чебоксары, 1973. С. 16–21 ; Мухамедова Р. Г. Чепецкие татары : [кр. ист. очерк] // Новое в этнографических исследованиях татарского народа. Казань, 1978. С. 5–17 ; Гришкина М. В., Владыкин В. Е. Письменные источники по истории удмуртов IX–XVII вв. // Материалы по этногенезу удмуртов : [сб. ст.]. Ижевск, 1982. С. 24–30 ; Исхаков Д. М. О происхождении «арских князей» и их месте в этнополитический системе Казанского ханства // Заказанье: Проблемы истории и культуры : материалы конф. Казань, 1995. С. 95–98 ; Макаров Л. Д. Вятская земля и арское княжество: проблемы взаимоотношений // Там же. С. 105–107.
4 Сорокин П. Татары Глазовского уезда. С. 90.
5 Бурганова Н. Б. Говор каринских и глазовских татар // Материалы по татарской диалектологии. [Т.] 2. Казань, 1962. С. 55 ; Тепляшина Т. И. Удмуртское влияние на патронимию каринских татар // Советское финно-угроведение. 1973. № 1. С. 43.
6 Корнилов Ф. Слободской уезд Вятской губернии в 1833 г. // Журнал Министерства внутренних дел. 1843. Ч. IV ; Спицын А. А. Вятская старина. С. 153–156.
7 Сорокин П. Арские князья в Карине. С.58–61.
8 Исхаков Д. А. Патронимия у чепецких татар // Новое в этнографических исследованиях татарского народа. Казань. 1978. С. 60.
9 Сорокин П. Татары Глазовского уезда. С. 90.
10 Новые грамоты арским князьям на Вятке / вступ. ст., коммент. и подгот. публ. М. В. Гришкиной // Советские архивы. 1989. № 4. С. 67–71.
Имя «Довлечар» пользовалось в XVI в. популярностью и среди казанской княжеской знати. Так, в сентябре 1536 г. в Москве находился «Довлечар-князь, казанский гонец» (ПСРЛ. Т. 13. М., 1965. С. 100, 104).
11 Новые грамоты арским князьям на Вятке. С. 68.
12 ПСРЛ. Т. 24. С. 206; Т. 37. С. 97.
13 Дозорная книга Хлыновского Успенского монастыря городового приказчика Федора Резанцева 7109 (1601) году // ПКВГ на 1902 год. Вятка, 1901. С. 21.
14 РГАДА. Ф. 281. Оп. 9. Д. 14181. Л. 4.
15 ГАКО. Ф. 247. Оп. I. Д. 235. Л. 13.
16 Новые грамоты арским князьям на Вятке. С. 69–70.
17 Древние акты, относящиеся к истории Вятского края. С. 23–24.
18 Там же. С. 25–26.
19 Там же. С. 27–28.
20 Каштанов С. М., Назаров В. Д., Флоря Б. Н. Хронологический перечень иммунитетных грамот XVI в. // Археографический ежегодник за 1966 год. М., 1968. С. 202 ; № 1. С. 327.
21 Новые грамоты арским князьям на Вятке. С. 70.
22 Там же. С. 71.
23 Древние акты, относящиеся к истории Вятского края. С. 23–24.
24 Новые грамоты арским князьям на Вятке. С. 70.
25 Древние акты, относящиеся к истории Вятского края. С. 22.
26 ПСРЛ. Т. 13. С. 146.
27 Зимин А. А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV – первой трети XVI в. М., 1988. С. 46, 54, 333.
28 Древние акты, относящиеся к истории Вятского края. С. 22–23.
29 Там же. С. 23–24.
30 Там же. С. 24.
31 Там же. С. 25.