Версия для слабовидящих«Моя любовь, опора и путеводная звезда – отдел краеведческой литературы»
Е. А. Мильчаков
29 декабря 2007 г.
Домашняя предновогодняя суматоха. Суета. Телефонные звонки. Срочные поручения. Непрекращающаяся жестокая взаимная критика. А тут ещё бачок в санузле потёк, журчит, как весенний ручей и, вдобавок, сгорел утюг...
И вдруг среди этой вакханалии и свистопляски, как спасительный глас свыше, как возможность и надежда на избавление от рутины и бытовухи, поступило предложение: отметить Новый год в пальмовом зале горячо любимой, родной библиотеки!
«Экскурс в прошлое»
Невольно вспомнилось, что последний раз такое событие случилось в далёком довоенном 1938 г. Конечно, это был не банкетный вечер, а ежегодный утренник для детей библиотечных работников, подготовка к которому шла задолго до праздника.
В малом зале на втором этаже под руководством строгой тёти мальчики и девочки репетировали номера для концерта. Нас учили танцам, водить хороводы, всем вместе петь «В лесу родилась ёлочка...»
Были и конфликты
Так, на последнем «прогоне» сказки «Теремок» возникла неожиданная проблема – никто из девочек не захотел быть лягушкой! Единственная постоянная исполнительница – рыжая толстушка Сонька (дочка библиотечного переплётчика) – категорически отказалась изображать земноводное. Размазывая слёзы по только что загримированному зеленью лицу, Сонька с надрывом и вызовом заявила:
– Хочу быть мышкой!
Но это было невыполнимо. Роль мышки уже давно была обещана Ирке, вреднющей дочке ответственного товарища. Она давно упорно «входила» в роль грызуна. Во время репетиции вертелась перед громадным зеркалом на лестничной площадке. Одёргивала, поглаживала, поправляла «мышачью» униформу из серого рабочего халата с длинным верёвочным хвостом. Кстати, хвост после долгих примерок пришивал суровыми нитками сам руководящий папа.
Скандальчик разгорался. Обе дебютантки рыдали. Дело дошло до того, что Сонька-лягушка оборвала хвост у мышки Ирки. Это было недостойное вероломство. Надругательство над честью и достоинством коллеги. Хвост был мышиной гордостью. Мы-то, малолетки, тогда ещё не ведали, что мелкие пакости и неистребимая зависть являются нормальным явлением в любом творческом коллективе.
В конце концов, строгая тётя путём переговоров, шантажа и элементарного подкупа («посулила» им по шоколадке) уломала Соньку и надела на неё лягушачью амуницию, а мышке Ирке пришила хвост, существенно улучшив эту деталь, привязав к концу вульгарный розовый бантик. Неурядицы постепенно сглаживались, и концертная программа, к великому удовлетворению исполнителей, постановщиков и «родительского корпуса», была завершена в срок.
Веселье началось в 11 часов утра. Ребята и родители, взволнованные и вдохновлённые приветственной речью директора, старались в точности выполнять режиссёрские установки. Пели, плясали, декламировали, танцевали...
Постановка «Теремок» вызвала всеобщее восхищение. Особенно бурные аплодисменты достались лягушке Соньке. В зелёном с наклеенными блёстками сарафанчике она была неподражаема. Бабушкины громадные очки и мамин берет с «пипочкой», цвета застоявшейся ряски, были просто очаровательны. Только так и должна была бы выглядеть настоящая болотная принцесса.
Сонька прыгала, приседала и квакала. Все удивлялись её способностям и мастерству перевоплощения. За исполнительское рвение и музыкальное кваканье ей вручили специальный приз – пакетик с леденцами, и сразу же вокруг примадонны собралась толпа обожателей (по-нынешнему «фанатов»):
– Дай попробовать!
– Ну, что тебе жалко что ли?
– Ну, дай...
Вот что значит настоящий талант! Вот что значит завлекательно приседать и обворожительно квакать! Сразу же несколько Иванов-царевичей выразили желание пообщаться с ней поближе.
А бедная мышка осталась в тени и всхлипывала в одиночестве от обиды. Только сейчас она поняла, что одним хвостом, пусть даже с бантиком, нельзя привлечь внимание даже самого захудалого Ивана-царевича. Для обольщения нужно уметь игриво приседать и страстно квакать!
Если говорить о себе, то оказалось, что артистическими дарованиями я не обладал – поэтому мне предложили активно участвовать в «массовке», но девочек за косички не дёргать! А ещё попросили прочитать стихотворение. Я громко и с выражением декламировал:
«Климу Ворошилову
Письмо я написал:
Товарищ Ворошилов,
Народный комиссар!..»
Увлёкся и чуть было не упал со стула, на который ставили юных солистов, но строгая тётя поддержала и сберегла меня для потомков...
В назначенное время появились Дед Мороз и Снегурочка. Роль Деда в течение многих довоенных лет доверяли завхозу Семёну Ильичу (он же плотник, он же слесарь, он же столяр, кочегар – добрый хранитель библиотечного уклада).
Облачённый согласно протоколу Дед приходил трезвый и торжественный. Очень серьёзно и старательно вёл свою партию. А после утренника обязательно основательно «надирался». Руководство прощало ему эту маленькую человеческую слабость.
Снегурочка – тётя Роза из абонемента, росточка была невысокого, но в очень хорошем теле. Этакая Крачковская тридцатых годов прошлого века. Непоседа. Активная – до невозможности.
Как только начинали петь: «Каравай, каравай, кого хочешь – выбирай...», – Дед Мороз, независимо от обстановки, выбирал Снегурочку. Он ласково обнимал её за широкую интимную талию.
Снегурочка не возражала.
А дальше:
«Клум-ба-ба! Что случилось? Примеряем рукава...
На чьи бока?»
Дед Мороз старательно и очень добросовестно примерял рукава на крутые бока Снегурочки. Снегурочка не возражала.
После того, как был исполнен заключительный новогодний шлягер «В лесу родилась ёлочка...», концерт заканчивался, и наступал главный момент, которого ребята ждали с нетерпением, – раздача подарков.
Каждый получил бумажный пакет с пряниками и мандаринами. Все были рады. Жили-то одинаково бедновато, и сладости ценились.
Но вернёмся в декабрь 2007 г. и снова, как целую вечность назад, – пальмовый зал!
«Обстановка»
Хозяйки и устроительницы новогоднего вечера торопятся закончить приготовления к торжеству. Сервируют столы. Поражает разнообразие закусок. У каждой компании свои фантазии и оригинальные решения.
А в холле в нетерпеливом ожидании толпятся приглашённые. Приветствия, дежурные фразы, поцелуи, дружеские объятия...
Наконец, самые смелые и жаждущие по какому-то неведомому секретному сигналу «рванули» к столам. За ними «потекли» и все остальные.
Шум, звяк, возгласы, рекомендации и указания: кого, куда, рядом с кем, напротив кого...
У каждого отдела был свой подход к выбору «места под солнцем». Одним было безразлично, где разместится их компания. Другие, наоборот, жались к руководству и микрофонам.
Нужно отметить, что краеведочки, пригласившие меня, отличались не только изяществом линий, стройностью, ласковостью, симпатичностью, врождённой деликатностью, но и неординарностью мышления.
Место, выбранное ими, и стратегически, и тактически было безукоризненным. Под пальмой, в углу, у выхода в холл. До подиума с микрофонами далеко и спасительный запасный выход рядом. Мы никому не мешали, и к нам добраться было сложно.
Широкий проход, разделявший зал на две половины, вёл к местам для руководства, высокопоставленным гостям, корреспондентам и микрофонам.
Из нашего угла смутно виднелся этот олимп. Но мы не рвались туда. Нет! Нам не нужны были реклама и помпа. У нас всё имелось в изобилии и, безусловно, было лучше, чем у других.
«Анклав под пальмой»
А наша компания! Великолепные дамы – элита! Золотой фонд не только Герценки, но всех библиотек России. Опора председателя Российского Книжного Союза Сергея Вадимовича Степашина.
А мужчины... На зависть всем Интернационал. В предпоследнем приступе молодости. Но ещё «в соку». Однако оставим их на потом. Сначала о дамах.
Vis-a-vis – Татьяна.
Имя, которое в творениях классиков олицетворяет обаятельную, высоконравственную, экзальтированную «мечту поэта», в то же время способную на решительные, порой отважные поступки.
А для того, чтобы представить нашу Татьяну, её облик, нужно добавить к общепризнанному каноническому образу героини всё лучше, чем могли создать великие Ренуар, Врубель и Эдуар Мане.
– А какой характер... Вот и гадаешь...
– Кармелита, Костаньеты, Хабанера, Хосе? – Нет!
– Алисия Алонсо, «Тропикана», «Бесама Мучо»? – Нет!
– Джина Лолобриджида, Баркоролла, Бельмо и до? – Нет!
Скорее всего – темперамент и живость одесситки времён Веры Инбер, Леонида Утёсова, криминальной Молдаванки и легендарной Дерибасовской.
«Ах, Одесса – жемчужина у моря!..»
– А эрудиция...
Компетентность и независимость суждений, заставляющих порой умолкнуть корифеев, почувствовавших в общении с ней свою убогость и бедность мышления.
Характеристика её была бы недостаточно полной, если не упомянуть о великолепном декольте. Хотя, как говорят в Одессе: «Декольте – это только часть истины». И они (одесситы) правы.
Как мираж в пустыне, как волшебные картины из «тысячи и одной ночи», возникают передо мной её умные красивые с поволокой глаза, суперутончённая задорная причёска и обольстительная округлость её коленок, которые она время от времени совершенно случайно и неназойливо приоткрывает собеседникам.
Восхитительное, захватывающее откровение, бьющее наповал. Не зря же «господин поручик», оттаявший от зимнего анабиоза в тепле пальмового зала, торопливо занял место рядом с Татьяной. Он не отводил от неё глаз, что, конечно же, сказалось на содержании и глубине душеспасительной беседы с миссионером, американским подданным по имени Бен.
Время от времени поручик подливал любознательному янки «Уржумки», что вносило определённое оживление в их обмен мнениями о творчестве вятского националиста Фокина, язычника Пономарёва и краеведа Виноградова.
Справа – Галина Дмитриевна – кладезь доброжелательности и всяческих добродетелей. Она всё время угощала меня салатом «Оливье» и мясными деликатесами. Я вежливо отнекивался. Говорил, что у меня и так талия на три сантиметра больше нормы. Но это не убедило её, и она продолжала подкладывать мне лакомые соблазнительные кусочки.
А за ней, у торца стола, монументальный Андрюша. Несмотря на то, что мы знакомы много лет, я до сих пор не знаю, чем он занимается. Какой ценный пласт краеведения или библиографии он разрабатывает. Видимо, это очень секретная, серьёзная, объёмная и опасная работа. Но за Андрюшу можно не беспокоиться. У него есть уникальное качество, свойственное только ему одному. Он может в любой момент дематериализоваться, перейти в другое измерение, исчезнуть...
Вот передо мной Андрюша «во плоти». Я держусь за него и чувствую его упитанное тепло. Но стоило мне на минуту отвернуться, моргнуть, как он моментально растворяется в пространстве. Уносится в неведомую даль, как лёгкое дуновение зефира. Я только что беседовал с ним. Он не мог уйти по коридору – я бы его засёк. Он просто исчез. Мистика!
А слева – экстравагантная, субтильная, грациозная, как горная серна, как представительница высшего света с Елисейских полей, сада Тюильри или богатого предместья Сен-Жермен-де-Прэ – мадам Элен.
Мне показалось, что это её я случайно встретил в Париже, в музее импрессионистов. Она стояла задумчивая в толпе туристов у картины Огюста Ренуара «Купальщица» (м-ль Анна). Я долго любовался ею, не решаясь подойти и потревожить. А, может быть, это была не она? Может, это мне просто пригрезилось?
Но то, что сейчас рядом Элен, – это точно.
Элегантное облегающее платье подчёркивало её стройную изумительную фигуру без излишеств и переборов.
Медальон «а-ля императрица Жозефина» удивительно оттенял красоту и совершенство шеи.
Я ощущал теплоту её плечика, стараясь с достоинством поддерживать лёгкий великосветский разговор, но всё время сбивался на вульгарный сленг – неисправимое влияние сидящего напротив «господина поручика».
Элен! Ах, Элен, Элен – прекрасная фиалка Монмартра! Позвольте поцеловать Вас в щёчку. Позволила...
На душе умиротворение и трепетная радость общения.
Но это же ещё не всё!
Великолепный чистый образ Светы венчает нашу компанию. Олицетворение непорочности и ангельского изящества. Румянец «Красной Шапочки», мелодичный голос юной Анжелики Варум, застенчивость Алёнушки...
Дорогая наша Света! Ты, как роза из букета, Как конфетка из буфета, Как тростинка без корсета... В. З.
У всех присутствующих единодушное мнение, что Света – это мармелад!
О мужчинах
Об Андрюше, кроме того, что уже было сказано, добавить больше нечего. Уникальный, удивительный человек. Гордость отдела.
Одним словом – «Цветок в сметане».
Володя Морозов (он же «господин Поручик»):
Любимец женщин, всех без исключенья,
Пленять сердца имел он дивный дар.
Не мог он дня прожить без увлеченья –
Красавец, бог, поклонник женских чар.
Приходится удивляться, как мог на скудной, тощей, подзолистой почве Кырчанского поселения уродиться, вырасти и достичь стадии молочно-восковой спелости талантливый член из Союза писателей России.
Кроме всяческих знаний и полезных для общества деяний, он ещё был (это по секрету) очень хороший знакомец и приятель водяных, леших, русалок, наяд, кикимор и всяких прочих интересных и неординарных личностей.
Он ведь и с чёртом за ручку поздороваться может, и домового с днём ангела поздравить.
А лешегоны да оборотни для Кырчанского уроженца – самое что ни на есть разлюбезное общество.
Выйдет он ночью на лесную полянку, а чертячины этой видимо-невидимо – аж звон в ушах, да в глазах рябит.
Ведьмы, словно девки, хороводы водят, песни поют да калган нюхают.
Иной маловер усомнится, а ему «хоть бы хны», только головой покачает. Конечно, может, в городе, в Союзе писателей чертей нет вовсе, а в округе их тьма тьмущая. И с каждым у него разговор душевный, и каждый ему сват и брат.
Вот ведь как...
Хороший человек Володя Морозов, он без вредоносной жилки – правда, но бывает и хлеще.
О Бене – американском подданном – я ничего сказать не могу. Он сидел далеко и беседовал с «господином поручиком». Время от времени разговор прерывался мелодичным бульканьем «Уржумки», затяжным глотком, удовлетворённым «кряком» и торопливым хрустом огурчика.
Какой-то злодей предположил, что Бен – резидент одной из разведок в уникальной библиотеке. Однако я не верю. Но всё же: «Господи, спаси и помилуй!» – любимых краеведочек.
Говорить о себе плохо, зачем? Говорить хорошо – неприлично, нескромно (а так хочется...)
Я много чего люблю... но больше всего по душе мне женское общество. Может, это возрастное, но это так. Особенно приятно смотреть на девиц в жаркий июльский полдень на раскалённой улице. Ничего лишнего. Откровение! Такого в дни моей непорочной юности и во сне не привиделось бы! А жаль. Ох, как жаль!
Были на празднике и мини-спектакль, и игры, и аттракционы.
Новый год в пальмовом зале в прекрасной компании до сих пор греет душу.
С любовью и уважением ко всем работникам библиотеки (фигурантов прошу не обижаться) искренне ваш Евгений Мильчаков.
