Главная > Выпуск №11 >

«Хлыно

«Хлыновский» князь Никита Иванович Байборода
(историческая основа одной легенды)

А. А. Марков

У А. С. Верещагина есть весьма любопытная статья «Один ли был город Хлынов?»1 В ней автор рассматривает известия о ветлужском князе из г. Хлынова Никите Ивановиче Байбороде из двух источников: «Воскресенского монастыря, что у Соли Галицкой летописца» (далее Солигаличский летописец) и публикации Д. П. Дементьева в «Костромской старине», где приведены выдержки из Ветлужского и Кажировского летописцев.

Что касается публикации Д. П. Дементьева, то Верещагин убедительно доказал, что, скорее всего, это литературная мистификация XIX в.2 Кроме приводимых им в доказательство явных заимствований из более поздних источников, на это указывает и сама история нахождения летописцев, слишком напоминающая судьбу более известных литературно-исторических мистификаций нового и новейшего времени3.

Другое дело Солигаличский летописец, составленный в конце XVII – начале XVIII вв., в то же время, что и «Повесть о стране Вятской» (Вятский летописец). В основе их известий лежат местные предания, каждое из которых имеет рациональное зерно, вокруг которого и формируется ореол легенд, порождённых народной фантазией. Можно согласиться с общим выводом Верещагина: автор Солигаличского летописца, беря известия из настоящих летописей, но порою искажая их, перевирая хронологические даты, прибавляя к достоверным летописным известиям свои измышления и басни, выдавая их за действительные факты и события, «по обычаю книжников», стремился «описать в светлых чертах основателя и великого благодетеля монастыря», не преминув упомянуть и победы князя-благодетеля, настоящие и мнимые4. К сожалению, Верещагин, анализируя Солигаличский летописец, ограничился констатацией легендарного характера его известий, не выясняя, насколько это возможно, рациональную основу этих легенд.

Постараемся закончить его труд. Рассмотрим, насколько соответствуют исторической действительности тех лет известия летописца. Прежде всего, могла ли быть в реальности борьба между легендарными Андреем Федоровичем Галицким и его дядей, Андреем Семёновичем Костромским, и существовал ли на самом деле ветлужский князь Никита Иванович Байборода и какое отношение он имел к г. Хлынову на Вятке.

Основатель и великий благодетель Воскресенского Солигаличского монастыря, по легенде, носил имя Фёдора Семёновича. Но имя одного из последних галицких князей – Фёдор Давыдович (правил в Галиче до своей смерти в 1335 г.)5. По легенде, основатель монастыря умер между 1332 и 1340 г.6 Имя основателя – факт, который должен был долго сохраняться в памяти монахов, изменение же отчества, скорее всего, вызвано стремлением автора ещё больше возвеличить основателя монастыря, возведя его род к Великому князю Семёну Ивановичу Гордому, а не к мало кому известному удельному князю Давиду Константиновичу Дмитровскому и Галицкому.

Ещё одна историческая деталь сближает Фёдора Семёновича и Фёдора Давыдовича. По легенде, Семён Иванович делит свой удел между сыновьями – Андрею даёт Кострому, а Фёдору – Галич. Из анализа данных А. В. Экземплярского можно уверенно сделать вывод, что после смерти Давида Костантиновича его сыновья тоже разделили удел: Борис получил Дмитров, а Фёдор – Галич7. Согласен с выводом о разделе прежде единого Дмитровско-Галицкого княжества и В. А. Кучкин8.

Автор летописца знал о разделе удела сыновьями после смерти отца, но допустил ошибку, предположив, что второй сын получил Кострому, соседнее с Галичем княжество. К тому же основные военные действия ведутся под Костромой и Галичем. Отсюда и логическая ошибка автора: всё же между событиями и записью легенды прошло триста лет.

Теперь что касается главных героев легенды – Андрея Фёдоровича, его дяди Андрея Семёновича и Никиты Ивановича Байбороды. Ключом к разгадке прототипов героев легенды может стать упоминание женитьбы Андрея Семёновича Костромского на дочери Никиты Байбороды. Кострома в это время входила в состав Великого княжества Владимирского. В этой связи интересен факт женитьбы младшего сына Великого князя Ивана Калиты Андрея на Марии, дочери Ивана Фёдоровича Галицкого, как это доказал Кучкин9. Отчество Никиты Байбороды – Иванович. Следовательно, мы можем предположить, что Никита Байборода мог быть сыном Ивана Галицкого, не тестем, а шурином князя Андрея Ивановича Боровско-Серпуховского. К этому следует добавить, что сын Андрея Ивановича Владимир одно время владел Галичем и Дмитровым10.

Но если Андрей Семёнович легенды – это сын Ивана Калиты Андрей (то есть младший брат стал сыном), то кто же его племянник, с которым он борется за Галич? В 1360 г. Галицкое княжество было пожаловано золотоордынским ханом князю Дмитрию. А. В. Экземплярский, вслед за средневековыми родословцами, считал его сыном Ивана Фёдоровича Галицкого, следовательно, братом Марьи Ивановны, жены Андрея Боровско-Серпуховского11. Кучкин, опираясь на Никоновскую и Рогожскую летописи, считал Дмитрия сыном Бориса Давыдовича Дмитровского12. Против этой версии то, что Борис княжил в Дмитрове, а не в Галиче. И, с точки зрения династического права, было бы естественнее, если бы он получил ярлык на Дмитров. Отсутствие у Ивана Галицкого сыновей ничего не меняло, ему бы наследовал его зять – князь Андрей, сын Ивана Калиты, как это было в Ростове, когда князь Фёдор Чёрный получил княжеский престол благодаря женитьбе на наследнице. В то же время, если бы Дмитрий был внуком Фёдора Галицкого, его претензии на Галич были бы вполне законны.

Но каков был статус Галицкого удельного княжества в XIV в.? Нам важно рассмотреть его для уточнения хронологии событий, лёгших в основу легенды о Никите Байбороде из Хлынова. Дмитрий Донской в своей духовной 1389 г. назвал их куплей деда своего Ивана Калиты14. Но сам Иван Калита, как и его сыновья Семён и Иван, не упоминает в своих духовных Галича15. Это противоречие поставило в тупик даже такого видного специалиста, как Л. В. Черепнин16. Предложенное Кучкиным решение17 легко опровергается духовной и Дмитрия Донского, и его сына Василия18. Правильное решение даёт предположение, что Иван Калита выкупил в Орде ярлык на Галич как Великий князь Владимирский. И Галич вошёл не в состав удельного Московского княжества, а в состав великокняжеского домена – Владимирского княжества, судьбу которого решал хан Золотой Орды. Поэтому Галич и не фигурирует в завещании Ивана Калиты и его сыновей, как нет в его завещании и Нижнего Новгорода, входившего до 1341 г. в состав великокняжеского удела19. Только Дмитрий Донской стал рассматривать Великое княжество Владимирское как свою отчину20, что и нашло отражение в его духовной21.

Договоры, на которые ссылается Кучкин, отражают несколько иную ситуацию. В 1360 г. Галицкое княжество было восстановлено ханским ярлыком, подобно тому как в 1340 г. Нижегородский удел был передан из Владимирского в Суздальское княжество22. В 1363 г., согнав с Галицкого престола князя  Дмитрия Ивановича, Дмитрий Донской присоединил его к Московскому княжеству. В тот момент, когда шла борьба за великокняжеский престол между московским и суздальским князьями, восстанавливать его в прежнем статусе – части великокняжеского домена, было невыгодно для Москвы.

Теперь рассмотрим хронологию легенды в свете исторических фактов. Верещагин считал события легенды и их хронологию выдумкой автора летописца23. Но попытаемся всё же непредвзято посмотреть на её известия: может быть, не так уж неправильна мысль – «да нет ли тут в самом деле какой правды?» (как считал Верещагин24).

Во-первых, следует признать, что сама ситуация борьбы за галицкий престол в 1340–1375 гг., описанная в Солигаличском летописце, не противоречит историческим фактам. Более того, две даты легенды – 1360 (6868) и 1362 (6870) гг. – близки к историческим известиям о недолгом периоде восстановления самостоятельного галицкого княжения. В 1360 г. Москва вполне могла воспротивиться ханскому решению и послать отряд в Галич. Вспомним реакцию Семёна Гордого на передачу Нижнего Новгорода25. Дмитрию Галицкому, скорее всего, удалось отбиться, отряд под началом Никиты Байбороды потерпел поражение, и Москве, занятой борьбой за великокняжеский удел, пришлось на время смириться с этим. Не исключено, что на стороне Дмитрия Галицкого под Судиславлем сражались новгородские ушкуйники, затем спустившиеся вниз по Волге к Жукотину26.

В 1363 г. Москва наконец смогла выделить силы для возвращения Галича под свою власть. В летописце под 1362 (6870) г. повествуется о двухнедельной осаде Галича27. Разумеется, победа, по легенде, оказалась на стороне галицкого князя. Это, скорее всего, уже выдумка автора, желавшего возвеличить своего князя, а тем самым и монастырь. В реальности самостоятельность Галицкого княжества была окончательно ликвидирована. В связи с этими событиями не столь уж неправдоподобно и известие летописца под 1347 (6855) г.: «Посла князь Андрей послы на Ветлугу к князю Никите Ивановичу да к Костроме к дяде своему Андрею Семёновичу, чтоб вотчины отдали. И князь Никита Иванович да князь Андрей посла его пограбили, а ему приказали: не видать тебе вотчины до века». После чего идёт очередной рассказ о победе Андрея Галицкого28. В том, что Дмитрий Галицкий мог и до 1360 г. пытаться вернуть себе удел, нет ничего невозможного. Хотя, скорее всего, автор просто оторвал этот эпизод от рассказа о событиях 1360 г. с целью умножить число подвигов героя своего рассказа. Вполне вероятны и адресаты его просьб: Андрей Серпуховской, имевший право на Галич, благодаря своему браку на галицкой княжне (1345 г.) и Никите Байбороде, её родственнику, скорее всего, брату, следовательно, также имевшему права на этот удел.

Это, возможно, и объясняет тот факт, что в легенде галицкий князь носит имя Андрея. Женившись на Марии Галицкой, он вполне мог стать номинально галицким князем, хотя реально княжество и находилось под контролем московской администрации. Автор легенды знал, что галицкий князь в это время носил имя Андрей, возможно, имя сохранилось на одной из дарственных монастырю (можно предполагать разное), то есть автор просто счёл Андрея, носившего в это время титул галицкого князя, и Андрея, брата московского князя, на помощь которому шёл Никита Байборода в 1360 г., двумя разными людьми. Это и породило двух «небывалых» князей – Андрея Фёдоровича Галицкого и Андрея Семёновича Костромского.

Во-вторых, одна дата, которая вряд ли нуждалась в вымысле, – 18 августа 1375 г. – дата разорения монастыря отрядом князя Никиты Байбороды с луговыми черемисами и ногайскими людьми, пришедшими с Ветлуги по Унже. Событие это не могло не запомниться монахам. Об этом свидетельствует и то, что это единственное событие в Солигаличском летописце, датированное не только годом, но и точным числом.

Но что стоит за этим известием? Обратимся к фактам. В 1375 г. вспыхнула очередная схватка за великокняжеский престол. На этот раз между Дмитрием Донским и Михаилом Тверским. К Твери стянулись основные силы Московского князя и его союзников29. В этот момент Дмитрий Галицкий вполне мог снова попытаться вернуть себе Галич, как он это сделал в 1360 г. На подавление мятежа были брошены силы с восточного рубежа, с Волги и Ветлуги, где они оставались на случай татарского вторжения. Отношения с татарами весьма обострились в том же 1375 г. Первый отряд под началом суздальских воевод шёл, скорее всего, с Нижнего Новгорода через Кострому и разбил галицкого князя на реке Вексе (Вексице), «на устье Святого Николы на Староборном»30. Событие это было отнесено автором к 1366 г. и, естественно, закончилось в летописце победой галицкого князя. Но, учитывая отсутствие в летописях упоминания о восстановлении галицкого удела, результат был обратный.

Дмитрий Галицкий шёл со своими войсками с Новгорода Великого, где он жил после своего изгнания, находясь на службе у новгородского архиепископа31. Отсюда северный маршрут второго отряда под началом Никиты Байбороды. Он должен был отрезать подход подкреплений из Новгорода Великого и пути отхода на север для Дмитрия. И, следовательно, набег ушкуйников в 1375 г. не был случаен. Он ставил своей целью захват Галича, чтобы отвлечь силы, осаждавшие Тверь. Интересно то, что предыдущий набег ушкуйников на Кострому имел место в 1371 г., в период борьбы Твери с Москвой за великокняжеский стол. И Тверь, и Новгород в этот период были союзниками32. Ушкуйники, возможно, шли Волгой через тверские пределы на помощь галицкому князю. Местом их соединения, скорее всего, была Кострома. По сведениям Солигаличского летописца, в 1360 г. военные действия также шли в костромских пределах. Причина этого, возможно, в территориальных спорах между Галичем и Костромой, которые, по-видимому, и зафиксированы в духовной Дмитрия Донского33. Узнав под Костромой, что Нижний Новгород остался практически незащищённым, поскольку основные силы ушли под Тверь, а отряды, оставленные для защиты города от татар, посланы под Галич, они решили, что Нижний может стать такой же лёгкой и богатой добычей, как и Кострома, так как нижегородское ополчение вряд ли превосходило по своим боевым качествам костромское. Этим, видимо, и вызвано «бегство» Никиты Ивановича Байбороды на Ветлугу и Хлынов. Его задачей было перехватить новгородских ушкуйников, если они решат возвращаться тем же путём, что и после набега 1374 г. – через Ветлугу. В то же время отряд под началом суздальских воевод вернулся по Костроме и Волге и перекрыл волжский путь. Отсюда и дальнейшая судьба ушкуйников: лишённые возможности вернуться, они были перебиты татарами34.

Естественно, это только гипотеза, нуждающаяся в дальнейшей проверке и уточнении, но, как мы видим, она вполне укладывается в ход событий тех лет и даже позволяет уточнить ряд моментов. Например, причину такого небывалого успеха ушкуйников и их последующей гибели. Что же касается отсутствия этих известий в общерусских сводах (например, событий 1375 г. и других), то в этом нет ничего удивительного. Во времена борьбы за великокняжеский стол между Москвой, Суздалем и Тверью, набегов татар и ушкуйников, борьба за периферийное, слабо заселённое Галицкое княжество не привлекала летописцев, едва успевавших фиксировать наиболее важные события. Иначе не пришлось бы историкам спорить о генеалогии последних галицких князей.

Так что утверждение Верещагина о «баснословности» упоминаемых в Солигаличском летописце событиях и «небывалых» галицких князьях, включая хлыновского князя Никиту Байбороду, не так уж бесспорно. Что же касается явных анахронизмов в летописце, на что справедливо указывал Верещагин, то они легко объяснимы: записывалось предание о борьбе галицких князей за отеческий престол почти триста лет спустя. Многое дошло до автора летописца в искажённом виде, не в полном объёме, что-то забылось, что-то домыслилось для красного словца при пересказе. Да и сам автор что-то прибавил от себя, перерабатывая местные предания. Отсюда, например, имена более поздних суздальских князей Данилы Борисовича и Юрия Васильевича – ну не сохранились в предании имена суздальских воевод, сражавшихся с галицким князем на реке Вексице! Вот автор и вписал в свой летописец имена тех князей, о которых он слышал, что они жили примерно в те годы. Если мы сравним известия 1340 (6848), 1354 (6854), 1358 (6866) гг., то в них явно видны заимствования из известия 1375 г. (луговая черемиса, р. Унжа, Воскресенский монастырь), то есть они явно сдублированы с рассказа о разорении Воскресенского монастыря в 1375 г. В свою очередь, известия 1347 (6855), 1360 (6868), 1362 (6870) гг. созданы на основе переработанного рассказа о недолгом княжении Дмитрия Галицкого у себя в уделе в 1360–1363 гг. Домыслом автора является и место княжения Никиты Байбороды. Откуда он в 1375 г. пришёл? С Ветлуги. Куда поспешно ушёл, разорив монастырь? На Ветлугу. Отсюда и вывод автора, что Никита был ветлужским князем. На самом деле, сравнивая известия Солигаличского летописца и исторические факты, мы можем предположить, что происходил он из галицких князей, был внуком Фёдора Давыдовича Галицкого,   шурином сына Ивана Калиты Андрея и, следовательно, приходился дядей герою Куликовской битвы, князю Владимиру Андреевичу Серпуховскому. Удела он своего не имел, так как права на его отчину Галич были выкуплены ещё Иваном Калитой, скорее всего, у его отца Ивана Фёдоровича. И, подобно другому куликовскому герою Дмитрию Боброку, был простым служилым князем у своих родичей, московских князей. В отличие от своего брата, Дмитрия Ивановича, не смирившегося со своей ролью служилого князя при новгородском архиепископе и продолжившего борьбу за свою отчину Галич, Никита Иванович не только признал права московских князей на Галич, но и активно боролся с удельным сепаратизмом – боролся в том числе и со своим братом.

Что же делал московский служилый князь Никита Байборода на Ветлуге? Если мы обратимся к историческим фактам тех лет, то всё просто. Совместные действия московских и суздальско-нижегородских ратей в Поволжье в этот период – вещь вполне обычная35. Скорее всего, Никита Иванович был послан на Ветлугу преследовать отряд новгородских ушкуйников, спустившихся по Вятке в 1374 г., точнее, ту его часть, что попыталась вернуться обратно по р. Ветлуге. Кроме того, на него возлагалась обязанность – навести в крае порядок и не допускать новых набегов ушкуйников.

Возможно, именно при нём происходит перенос столицы края из Кокшарова (на Малой или Большой Кокшаге) в «Древнюю Вятку» (на Пижемском городище). Новое местоположение центра края позволяло контролировать сразу и Вятско-Камский, и Вятско-Ветлужский речные пути. В этот же период, скорее всего, возводятся укрепленные городки Котельнич (контролировал Вятско-Моломский путь) и Никулицын (контролировал Вятско-Чепецкий путь). Разумеется, русские поселения на Вятке существовали и ранее. Но до этого момента Вятская земля находилась вне зоны военных действий, что, возможно, и обеспечило довольно большой приток переселенцев, двигавшихся по речным водным путям Ветлуги, Ваи, Пижмы, Кокшаги в обход Волжской Булгарии, из Владимиро-Суздальской Руси, страдавшей от набегов татар и княжеских междоусобиц. После набега ушкуйников ситуация изменилась. Теперь от суздальских князей требовалось срочно создать систему военных крепостей, чтобы не допустить захвата вновь освоенных земель непрошенными гостями с севера. Дело это было непростое, но нужное, потому Москва и решила помочь своему союзнику, направив на Ветлугу и Вятку отряд ратных людей под началом князя Никиты Ивановича Байбороды.

Как уже отмечалось в предыдущей работе36, в 1402 г. князь Семён Дмитриевич Суздальский перенёс столицу Вятской земли в Хлынов, на место нынешнего г. Кирова. «Древняя Вятка» постепенно запустела. Автор Солигаличского летописца знал о переносе столицы, но считал, что раз новый центр земли называется Хлынов, то и старый центр назывался так же. Потому он и называет резиденцию Никиты Байбороды Хлыновым, а не Вяткой. По-видимому, в тот период Поветлужье и Вятка составляли одно наместничество. Наместнику этого края, если верить Солигаличскому летописцу, подчинялись также луговые марийцы и арские татары. По крайней мере, они упомянуты в составе отряда Никиты Байбороды, разорившего Воскресенский монастырь. В летописце арские князья названы ногайцами, что является отражением реалий XVII в., перенесёнными автором в свой рассказ о событиях XIV в. Отсюда и поход вятчан в арскую землю в 1379 г. на засевших там ушкуйников. Земли арских татар, следовательно, входили в состав земель с центром в г. Вятке.

Если наше отождествление Хлынова Солигаличского летописца и «Древней Вятки» на р. Пижме правильно, то, возможно, причиной его запустения действительно стало моровое поветрие, от которого вымерла значительная часть населения. Хотя, возможно, Хлынов Летописца – это Кокшаров на Кокшаге.

В заключение хотелось бы ещё раз отметить, что несмотря на всю неправдоподобность известий Солигаличского летописца, сравнение их с историческими реалиями XIV в. позволяет выявить историческую основу преданий, лёгших в его основу и приоткрыть одну из неизвестных страниц вятской истории.

Примечания

1. Верещагин, А. С. Один ли был город Хлынов? // ПКВГ на 1904 год. – Вятка, 1903. С. 402–413.
2. Там же. С. 411–412.
3. Козлов, В. П. Тайны фальсификаций : анализ подделок ист. источников XVIII–XIX вв. 2-е изд. – М., 1996; Его же. Обманутая, но торжествующая Клио : Подлоги письменных источников по рос. истории XX в. – М., 2001; Уайтхед, Д. Серьёзные забавы. – М., 1986.
4. Верещагин, А. С. Указ. соч. С. 411–412.
5. Там же. С. 405.
6. Там же. С. 403.
7. Экземплярский, А. В. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период с 1236 по 1505. – СПб., 1889. Т. 1 : Табл. Прил.; Т. 2. 1891. С. 207–219.
8. Кучкин, В. А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X–XIV вв. – М., 1984. С. 239.
9. Кучкин, В. А. Из истории генеалогических и политических связей Московского княжеского дома в XVI в. // Исторические записки. — М., 1974. Т. 49. С. 370.
10. Там же. С. 378.
11. Верещагин, А. С. Указ. соч. С. 405; Экземплярский, А. В. Указ. соч. Т. 2. С. 214.
12. Кучкин, В. А. Формирование государственной территории... С. 246.
13. Там же. С. 244.
14. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV–XV вв. – М. ; Л., 1950. С. 34. (Далее ДДГ).
15. Там же. С. 7–11, 13–17.
16. Черепнин, Л. В. Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. – М., 1960. С. 510.
17. Кучкин, А. В. Формирование государственной территории... С. 255.
18. ДДГ. С. 56.
19. Черепнин, Л. В. Указ. соч. С. 531.
20. Там же. С. 570.
21. ДДГ. С. 34.
22. Черепнин, Л. В. Указ. соч. С. 531.
23. Верещагин, А. С. Указ. соч. С. 405.
24. Там же.
25. Черепнин, Л. В. Указ. соч. С. 533.
26. Бернадский, В. Н. Новгород и новгородская земля в XV в. – М. ; Л., 1961. С. 39–40.
27. Верещагин, А. С. Указ. соч. С. 403.
28. Там же.
29. Горский, А. А. Москва и Орда. – М., 2000. С. 90–92.
30. Верещагин, А. С. Указ. соч. С. 404.
31. Экземплярский, А. В. Указ. соч. Т. 1 : Табл. Прил.
32. Черепнин, Л. В. Указ. соч. С. 572.
33. ДДГ. С. 34.
34. Бернадский, В. Н. Указ. соч. С. 42–43.
35. Горский, А. А. Указ. соч. С. 92–93.
36. Марков, А. А. Была ли Древняя Вятка основана новгородцами из Великого Новгорода? // Герценка : вят. записки : [науч.-попул. альм.]. – Киров, 2004. Вып. 6. С. 71–77.

Приложение

Выписки А. С. Верещагина из «Летописца Воскресенского монастыря что у Соли»
о князе Н. И. Байбороде

«В лето 6840 (1332) года приехал из Орды вси князи рустии и досталось в удел князю Семёну Ивановичу Кострома да Галичь. И князь Семён Иванович жил год и преставился. И осталось у него князя два сына Фёдор да Андрей Семёновичи. И князю Фёдору Семёновичу досталось Галичь, князю Андрею Кострома.

И князь Андрей женился у Ветлужского из Хлынова города у Никиты Ивановича Байбороды. И меж собой братия враждовали, и х киевскому и московскому ездили миритись. И московский вельми жаловал Фёдора Семёновича... (Далее идёт рассказ об основании Воскресенского монастыря, который мы оставляем).

Князь Фёдор Семёнович разболеся и преставися. И остася у него сын имянем Андрей. И повезоша князя Фёдора Семёновича в Володимер и положиша его у пресвятыя Богородицы.

В лето 6848 (1340) году пришёл князь Никита Иванович безвестно на Галицкого князя Андрея, и Бог пособил князю Андрею князя Никиту прогонити на дикие леса за реку Унжу.

В лето 6855 (1347) году посла князь Андрей послы на Ветлугу х князю Никите Ивановичу да х Костроме к дяде своему Андрею Семёновичу, чтоб его вотчины отдали. И князь Никита Иванович да князь Андрей посла его пограбили, а ему приказали: не ведати тебе вотчины до века. И князь Андрей Федоровичь ходил с великой силой на те вотчины, выжгли промеж ими.

В лето 6862 (1354) году приходил князь Никита Иванович с луговою черемисою на Галицкого князя Андрея Фёдоровича. И князь Андрей князя Никиту прогонил, а черемисских людей всех побил на голову.

В лето 6866 (1358) приходил князь Андрей Семёновичь на Галицкого князя Андрея Фёдоровича на своего племянника войною, а князь Никита Иванович на Воскресенскую обитель, и Бог пособил князя Никиту побити, а князя Андрей Костромского прогнати, а людей у них побили до 3000.

В лето 6868 (1360) году князь великой Галицкой Андрей Фёдорович, собрав многую рать, ходил войною на Костромского и на Костроме грады пожёг, а людей побил. И шед на пособь князь Никита Ивановичь, и съехались на Судиславле, и бысть им бой велик, пособил Бог князю Андрею, князя Никиту побили.

В лето 6870 (1362) году приходил войною князь Никита да князь Андрей на Галичь, воевали 3 недели, у князя Никиты сына убили, именем Гаврила, а другого полонили князя Юрия, а у князя Андрея сына ж князя Дмитрия, а побили у них и полонили 400 человек.
В лето 6874 (1366) году приходили Суздальские воеводы князь Данило Борисович да князь Юрей Васильевич да князь Михайло дмитриевич, племянники князя Никиты Хлыновского, и бились со князем Андреем Галицким на реке на Вексице на устье святого Николы на стороборном; на том бою князя Данилу убили, князя Михайла ранили, а полонили и убили у них 1300 человек.

В лето 6883 (1375) году пришли на Галицкого князя Андрея Фёдоровича многие уделы, князь Никита с Ветлуги да князь Андрей с двемя сыны да Суздальской князь Юрей Васильевич с великой силою, да казанские воеводы Анбердей Зермозеевич да Елдигей да Каяк Азеревич да луговая черемиса, а пришли на двое: князь Андрей Семёнович да князь Юрей да казанской Анберда пришли под Галич под город со многими людми, а князь Никита с ногайскими людми и воеводы с луговою пошли на рубеж да пошед Унжею вверх под Воскресенской монастырь... и августа в 18 день запалиша обитель и братию исекоша, всех людей от мала до велика. И в то время князь Андрей под Галичем князя Андрея Семёновича да князей Юрье Андреевичем гнался на Ветлугу под Хлынов... И оттого времени запусте монастырь Воскресенской. И попусти Бог князю Никите: приде на его землю болезнь корочная и изморша все поганые и град Хлынов...» (Затем следуют краткие выписки из какой-то летописи, касающейся Галича, за время борьбы Тёмного с дядей Юрием Дмитровичем Галицким и его сыновьями...)