Глубинами черноморскими испытанные
(Командиры-подводники Г. В. Васильев и Н. К. Моралёв)

Е. В. Березин, В. С. Жаравин

19 марта 2006 г. исполнилось 100 лет подводному флоту России. Следуя исторической точности, стоит отметить, что в составе отечественного Военно-морского флота боевые корабли, способные действовать под водой, появились на несколько лет раньше. Восемь из них участвовали в защите Владивостока во время Русско-японской войны (1904–1905 гг.), а их присутствие на театре военных действий не дало японскому флоту осуществить блокаду этой последней базы российского флота на Дальнем Востоке.

С учётом опыта применения субмарин в дальневосточных водах, 100 лет назад последовало решение признать подводные лодки самостоятельным классом боевых кораблей, тогда как ранее их числили в классе миноносцев.

Годы первой советской пятилетки (1928–1932) характеризовались повышенным вниманием к строительству подводного флота. По всей стране проводился добровольный сбор средств на постройку первых советских подводных лодок. Не остались в стороне от этого патриотического движения и жители далёкой от морей и океанов Вятской губернии, разделённой в 1929 г. на три округа в составе Нижегородского края. Так, в феврале 1930 г. инициативная группа в составе 21 учащегося 4-го курса гидротехнического отделения мелиоративного техникума г. Вятки собрала 153 руб. на постройку подводной лодки¹. Комсомольцы ячейки Вятской гостипографии отчисляли с той же целью 1 % от месячного заработка, а омутнинская заводская ячейка – 2 %². Годом позже рабочие пивзавода № 3 г. Вятки выступили с призывом построить подводную лодку «Воинствующий безбожник», отчисляя на это часть своего заработка³. Корабль с таким названием в составе отечественного флота так и не появился, а собранные средства пошли на строительство подводной лодки Щ-304 («Комсомолец»), вступившей в состав Балтийского флота в 1934 г.⁴

Служили в подводном флоте страны Советов и уроженцы земли Вятской, среди которых встречались командиры, отмеченные высокими званиями и наградами.

Первый комбриг черноморского «подплава»

Неуёмное стремление к аббревиатурам, свойственное первым десятилетиям советской власти, не обошло и подводников, которых для краткости именовали личным составом «подплава» (то есть подводного плавания). Известным и уважаемым человеком среди черноморских подводников считался Григорий Васильевич Васильев (1892–1943), назначенный в марте 1931 г. командиром вновь сформированной, на основе ранее существовавшего отдельного дивизиона, бригады подводных лодок Черноморского флота⁵. Через пять лет, когда сформировали 2-ю бригаду, соединение Васильева стало именоваться 1-й бригадой, а он, соответственно, «комбригом-один»⁶.

Г. В. Васильев родился в Вятке в семье чиновника. Его отец – Василий Серапионович Васильев – служил старшим помощником надзирателя в Вятском окружном акцизном управлении. Был надворным советником, имел ордена св. Анны, Станислава 3-й степени⁷. Мать – Вера Алексеевна, умерла в 1895 г., оставив пятерых детей: у Григория были брат Геннадий и сёстры Александра, Ольга и Тамара⁸.

В 1908 г. Григорий Васильев навсегда покинул Вятку. Он отправился в Санкт-Петербург, где поступил учиться в Морской кадетский корпус. Завершив курс обучения в 1913 г., был назначен гардемарином на линейный корабль Черноморского флота «Пантелеймон» (бывший «Князь Потёмкин-Таврический»). В октябре того же 1913 г. произведён в мичманы. О дальнейшем он рассказывал: «В конце 1913 г. я по собственному желанию был переведён на Дальний Восток, где плавал на миноносцах минным офицером. В 1915 г. я был переведён на Балтийский флот и плавал старшим офицером на тральщике «Проводник», а впоследствии был командиром тральщика «Микула». В конце 1916 г. был направлен в минный класс в г. Кронштадт, где был до Февральской революции. Во время революции был арестован вместе с другими офицерами… Освобождён через 15 дней по ходатайству команды тральщика «Проводник», которым я тогда командовал и направлен в Ревель минным офицером 2-го отряда тральных сил Балтийского флота»⁹.

В этой должности и в звании лейтенанта флота застала Васильева Октябрьская революция. О случившемся далее он рассказывал: «При взятии Ревеля немцами я в силу сложившихся обстоятельств не мог уйти из Ревеля вместе с кораблями и по приходу немцев был заключён в концлагерь как военнопленный. Находясь в лагере, мне стало известно, что немецкое командование всех русских кадровых офицеров из числа военнопленных направляет в обязательном порядке в Россию для укомплектования формировавшихся белых армий. Не имея никакого желания идти на фронт и подвергать себя опасности, я сговорился с покойной женой Зинаидой Михайловной уехать какими угодно путями в Петроград, к родным. Через свои немецкие связи в Ревеле жена достала мне подложный паспорт на имя Берзина Августа и разрешение немецких властей на выезд в Петроград. Вскоре после приезда я решил вернуться обратно на флот и был принят на должность флагманского минёра дивизии траления Балтийского флота, а оттуда вскоре был переведён по личному ходатайству в дивизию подлодок»¹⁰.

Так началась служба Григория Васильева на подводном флоте. В 1919–1920 гг. он закончил подводный класс, а в 1927 г. – курсы усовершенствования высшего начальствующего состава. В 1928 г. был переведён на Черноморский флот на должность командира единственного там дивизиона подводных лодок и быстро «вырос» до командира бригады.

«Командир бригады Григорий Васильевич Васильев, – вспоминал ставший адмиралом его подчинённый Ю. А. Пантелеев (1901–1983), – опытный подводник, плававший на лодках ещё в царское время, был требователен и неутомим. Энергия в нём била через край, и, возможно, потому он мог шумно вспылить, но, как человек добрый, быстро отходил. Ценными его качествами были забота о подчинённых и готовность всегда помочь в беде любому бойцу и командиру. Все это знали и шли к нему со своими делами. А вот с начальством Григорий Васильевич разговаривать не умел, был излишне застенчив. Как человек дисциплинированный, он молча слушал не всегда справедливые замечания, никогда не возражал, но потом расстраивался и горько переживал»¹¹.

Соединение подводных лодок, которым командовал наш земляк, постоянно пополнялось поступавшими от промышленности кораблями и к 1935 г. достигло численности 13 единиц. Его боевое ядро, основную ударную силу, составляли подводные лодки трёх типов: средние «щуки», большие – «декабристы» и подводные минные заградители типа «ленинец», все новой постройки¹².

«Нашу размеренную жизнь с политзанятиями по понедельникам, с выходами лодок на торпедные стрельбы в другие дни, с генеральной уборкой по субботам и обязательным отдыхом в воскресенье несколько потревожило введение персональных воинских званий для командного состава, – читаем в мемуарах Ю. А. Пантелеева. – Раньше мы различались только по служебным категориям и носили золотые нашивки на рукавах в зависимости от должности. Новые звания присваивала специальная комиссия в Москве при наркоме по военным и морским делам. Списки командиров, получивших звания, публиковались в газете «Красная звезда». Как комбриг, Васильев носил одну широкую и одну среднюю нашивки. Так и осталось – он получил звание флагмана флота 2-го ранга (в дальнейшем это соответствовало контр-адмиралу)»¹³.

Линейный корабль «Пантелеймон» (первоначально «Князь Потёмкин-Таврический»), на котором начинал флотскую службу Г. В. Васильев

Сам Васильев с заслуженной гордостью отмечал: «За время долголетней службы я принял активное участие в деле организации и воссоздания нашего подводного флота. К работе я относился честно, все даваемые задания выполнял на совесть, служба была целью моей жизни, интересам её я подчинил решительно всё и ни перед чем не останавливался»¹⁴.

23 декабря 1935 г. постановлением ЦИК СССР Григорий Васильевич был награждён орденом Ленина. В реляции по награждению было записано: «Старейший подводник, участник гражданской войны, в подводном флоте имеет огромные заслуги в деле подготовки молодых командиров-подводников»¹⁵.

С каждым кораблём, поступившим от промышленности, комбригу Васильеву прибавлялось забот. Особые хлопоты принесли ему испытания «аэроподводной» лодки «Пигмей». Именно на него была возложена ответственность «за обеспечение проведения приёмочных испытаний» нового секретного корабля¹⁶. По замыслу создателей, эта сверхмалая субмарина с экипажем в четыре человека могла не только плавать под водой, но и транспортироваться по воздуху. Намаявшись с бесконечными неисправностями нового корабля, так и не принятого флотом, Васильев со свойственной ему горячностью предложил заинтересовать этой «чудо-лодкой» вероятного противника, чтобы и он помучился. Комбриг как в воду глядел. Корпус этой мини-субмарины, брошенный за ненадобностью на морском полигоне, в период оккупации Крыма внимательно изучали немецкие инженеры и, возможно, вывезли его в Германию¹⁷. Однако Г. В. Васильеву эти слова припомнили после ареста, случившегося 31 января 1938 г. Он стал жертвой «большой чистки», в ходе которой были арестованы почти все тогдашние руководители военно-морского флота, имевшие звания флагманов 1-го и 2-го ранга¹⁸.
После осуждения командования Черноморского флота во главе с командующим И. К. Кожановым (1897–1938) было сфабриковано дело и о заговоре офицеров-подводников. Кроме Васильева, арестовали начальников штабов 1-й и 2-й бригад подлодок Н. К. Моралёва, И. А. Рублевского, командиров дивизионов Б. А. Котловского, Р. А. Ижбулатова, М. Н. Левинского, А. М. Гербе, В. П. Семиголовского и командира плавбазы «Эльбрус» П. В. Яковлева – всего девять человек. По существу, подводный флот на Чёрном море был обезглавлен. Все арестованные были объявлены участниками «антисоветского военно-фашистского заговора».

Васильев провёл в тюрьме полтора года. Судили его 4 июня 1939 г. на закрытом судебном заседании Военной коллегии Верховного суда СССР в г. Москве. Обвинение было предъявлено по ст. 58, п. 1б, 7, 9, 11, то есть в контрреволюционной деятельности в пользу иностранных государств, в «активной вражеской работе по подрыву боевой и мобилизационной готовности подводного флота»¹⁹. Григорий Васильевич виновным себя не признал, а в заключительном слове сказал: «Я перенёс две войны, переносил аварии и никогда не терялся, а на следствии потерял все чувства и сказал следователю, что буду всё подписывать, что он напишет. Я пытался отрицать свою виновность в шпионаже, но это моё отрицание отвергли, и больше отрицать я не пытался… Я никогда не был врагом народа и также говорил ложно на других. Меня следствие отводило от правильных показаний и ко мне применяло физическое воздействие… Я дошёл до такого позора, что оговаривал даже умерших»²⁰.

По приговору суда Г. В. Васильев был осуждён на 15 лет лагерей с последующим поражением в правах на 5 лет. С приговором он не согласился и писал кассационные жалобы. В основу приговора легли его собственноручные показания, поэтому он старался объяснить, что все они были вырваны у него под пытками. В Верховный суд он писал: «В дальнейшем, в силу моего отказа давать показания, ко мне начали применять в резкой форме разные угрозы, а затем начали воздействовать и физически. И вот в состоянии крайней моральной подавленности и угнетения я дал ложные показания, совершенно искажающие характер практической деятельности моих начальников, сослуживцев и подчинённых, а также и лично моих»²¹.

Однако приговор был оставлен в силе, а Васильев отправлен в лагерь. Его дочери Вере изредка приходили весточки от отца: «В конце 1939 и в 1940 году я получила от отца, находившегося уже в лагере, два письма, в которых он снова повторял, что он ни в чём не виноват, что советское правосудие, несомненно, оправдает его и просил настойчиво хлопотать о пересмотре дела. Зимой 1943 года, находясь в блокированном Ленинграде, я получила от отца телеграмму, в которой он сам просил от меня добиваться пересмотра его дела… Весной 1944 г. я сама была арестована в Ленинграде. Следствие пользовалось фактом ареста моего отца как одним из самых веских мотивов для обвинения меня в антисоветском настроении, которое якобы у меня было… Была осуждена Особым совещанием на 8 лет ИТР, отбывала в Волжском ИТЛ МВД в Ярославской области… В 1949 г. получила извещение от прокурора Дальневосточного края о смерти отца в 1943 году»²².

Комбриг Н. К. Моралёв с женой Марией Тихоновной. Севастополь. 2 июля 1928 г.

В архивной справке говорится, что Г.В. Васильев умер 15 июля 1943 г. в Севвостлаге²³. Реабилитирован 20 апреля 1957 г.

Отличался бесстрашием

После ареста флагмана флота 2-го ранга Г. В. Васильева 1-ю бригаду подводных лодок Черноморского флота возглавил другой наш земляк – капитан 2-го ранга²⁴ Н. К. Моралёв (1901–1938), занимавший ранее должность начальника штаба.

Николай Константинович Моралёв родился в 1901 г. в г. Нолинске Вятской губернии в семье мелкого чиновника. Его отец Константин Андреевич служил в уездном казначействе, мать Мария Ивановна (в девичестве Новосёлова) была домохозяйкой. Семья была большая: 9 детей, у Николая было пять братьев – Аркадий, Сергей, Пётр, Евгений, Михаил и три сестры – Вера, Ольга и Валентина. В 1906 г. семья переехала в г. Орлов, где отец продолжил службу в казначействе бухгалтером, а потом кассиром²⁵.

Закончив Орловскую единую трудовую школу 2-й ступени в 1919 г., Моралёв поступил работать кочегаром на пароход «Лоцман Гвоздев», однако через четыре месяца его перевели на должность конторщика в Вятское управление водного транспорта, объяснив, что по возрасту ему ещё не положено работать кочегаром. Новая работа не удовлетворяла, и Николай пошёл добровольцем в Красную Армию, в течение двух лет служил музыкантом в 10-й пехотной школе в Вятке. В 1921 г. он уехал в Петроград, где поступил в военно-морское училище (впоследствии Ленинградское высшее военно-морское училище им. М.Фрунзе)²⁶.

Все знавшие Николая Константиновича отмечали его бесстрашие. Это качество он в полной мере проявил ещё в курсантскую пору, когда 19 июля 1923 г. в составе группы сокурсников сумел предотвратить взрыв склада морских мин на кронштадтском форту «Павел». Откатывая загоревшуюся рогатую смерть, от взрыва погибли четверо моряков. Пятеро контуженных, но оставшихся в живых, а в их числе курсант Моралёв, были представлены к самой высокой тогда награде страны – ордену Красного Знамени. Заслуженную награду он получил год спустя из рук А. М. Коллонтай в норвежском порту Берген, куда прибыл практикантом на крейсере «Аврора»²⁷. С тех пор на страницах многочисленных книг о легендарном корабле революции публиковалась фотография пятерых моряков с радостными лицами, только что получивших ордена. Одну из статей с этой фотографией хранит племянница героя Ирина Аркадьевна Масленникова, проживающая в г. Кирове. Очевидно, чтобы сделать этот снимок «проходимым» для цензуры, редакторы изменяли фамилию нашего земляка, называя его то Муралев, то Моралёв, то Мрылёв.

Дальнейшая служба Моралёва проходила на Чёрном море. Начинал штурманом на старом миноносце «Марти» (он же «Лебедь», «Строгий», построен в 1902 г.), приписанном в качестве посыльного судна к отдельному дивизиону подводных лодок. Вскоре «Марти» пошёл на слом, а его штурман перешёл на подводную лодку «Шахтёр» (АГ-23)²⁸. Видимо, он хорошо себя зарекомендовал, поскольку в 1928 г. был направлен на годичные курсы усовершенствования командного состава, как он сам говорил – в «подводный класс». После курсов Моралёв в течение двух лет – помощник командира столь же старой, как и «Шахтёр», доставшейся от императорского флота подводной лодки «Металлист» (АГ-21), а с января 1931 г. – командир уже знакомого «Шахтёра», а затем новейшей подводной лодки «Революционер» (впоследствии Д-4). В 1934 г. Моралёв – командир 11-го дивизиона подводных лодок Черноморского флота, а с 1936 г. – начальник штаба 1-й бригады подводных лодок. В том же 1936 г. он был удостоен ордена Ленина, а позднее награждён медалью «XX лет РККА»²⁹.

Руководство бригадой в качестве временно исполняющего должность командира Моралёв принял в очень трудное время. Чтобы понять царившую тогда морально-психологическую атмосферу, заглянем в мемуары известного подводника, контр-адмирала И. А. Колышкина (1902–1970), который с горечью писал: «Мне вспоминаются давяще-унылые дни 38-го года. На флоте свирепствовала «врагомания». Шли аресты. Из наших рядов исчезали командиры, политические руководители, специалисты. Порой и тот, кто сам «разоблачал врагов», оказывался арестованным. Нервозная обстановка подозрительности отражалась на боевой подготовке. Лодкам после разгула «врагомании» целый месяц запрещали плавать в подводном положении. Во время учений можно было наблюдать такую нелепую картину: лодки маневрировали на поверхности, время от времени вздымая вверх трубы перископов, что обозначало выход на торпедную атаку. Хорошо, что лётчикам не запретили подниматься в воздух, а то, следуя этой логике, им бы предложили учиться летать только по земле. Страшно подумать, что было бы с флотом, начнись тогда война…»³⁰

Современник тех событий, известный подводник, капитан 1-го ранга П. Д. Грищенко свидетельствовал: «Продвижение по службе шло быстро, головокружительно, но и неожиданно обрывалось…»³¹ Оборвалось и у Моралёва, которого арестовали 17 июня 1938 г. Ему было предъявлено обвинение по ст. 58-1 п. «б», 58-7, 58-11 как «активному участнику антисоветского военно-фашистского заговора, существовавшего в РККА и ставившего своей целью насильственное свержение советской власти»³².

1 ноября 1938 г. он был осуждён выездной сессией Военной коллегии Верховного суда СССР к высшей мере наказания. В тот же день был расстрелян в Симферополе³³.

Жена Моралёва, Мария Тихоновна, работавшая завхозом школы медсестёр, тоже была арестована за «соучастие в измене Родины её мужем Моралёвым Н.К.», однако 2 января 1939 г. была освобождена. Из Севастополя она вместе с сыном Львом уехала к родным в Курск. Там в 1957 г. получила справку о реабилитации мужа³⁴.

Брат Николая Константиновича Сергей, работавший доцентом МГУ, в 1939 г. писал: «Можно отметить его исключительную добросовестность, искренность, честность и энтузиазм в работе, чуткое, внимательное отношение к людям»³⁵. Командующий Тихоокеанским флотом, ранее упоминавшийся адмирал Ю. А. Пантелеев, в 1955 г. написал: «Моралёва знал как честнейшего и высококвалифицированного специалиста, подводника. Убеждён в его полной невиновности, и то, как бывший начальник штаба 1-й бригады подводных лодок, я хорошо знал его по работе и много с ним плавал»³⁶.

Несправедливый приговор и смерть Моралёв наверняка встретил столь же бесстрашно, как тогда в молодости, на форте «Павел».

Г. В. Васильева, первым среди вятских уроженцев достигшего в советском флоте адмиральского звания, и его соратника Н. К. Моралёва объединяют не только место рождения и службы. Опытные моряки, испытанные черноморскими глубинами, пали жертвой произвола в недоброй памяти периода «врагомании». Устранение их с командных должностей, игнорирование внедрённых и разработанных ими приёмов боевой подготовки обернулось во время Великой Отечественной войны невосполнимыми потерями подводных лодок Черноморского флота. Погибли 29 из 56 субмарин, с которыми флот вступил в войну³⁷.

Примечания

1. На постройку подводной лодки // Вят. правда. 1930. 15 февр. (№ 38). С. 4.
2. Б.И.В. Дадим подшефному флоту новую подводную лодку // Там же. 23 февр. (№ 45). С. 3.
3. Построим подводную лодку «Воинствующий безбожник» // Там же. 1931. 22 февр. (№ 44). С. 4.
4. Корабли проходят испытания / А. И. Сорокин, В. Н. Краснов. — Л. : Судостроение, 1982. С. 108.
5. Краснознамённый Черноморский флот. — 3-е изд., испр. и доп. — М. : Воениздат, 1987. С. 137.
6. Там же.
7. ПКВГ на 1901 год. — Вятка, 1900. С. 80 (Отд. 3).
8. ГАСПИ КО. Ф. 6799. Оп. 5. Д. СУ – 6166. Т. 1. Л. 20.
9. Там же. Л. 21, 21 об., 25.
10. Там же. Л. 23–24.
11. Пантелеев, Ю. А. Полвека на флоте. — М. : Воениздат, 1974. С. 93–94.
12. Широкорад, А. Б. Битва за Чёрное море. — М. : АСТ. Транзиткнига, 2005. С. 36.
13. Пантелеев, Ю. А. Указ. соч. С. 96–97.
14. ГАСПИ КО. Ф. 6799. Оп. 5. Д. СУ – 6166. Т. 1. Л. 338.
15. Там же. Т. 4. Л. 34.
16. Самолёт и подводная лодка / В. А. Лесниченко, А. Н. Гусев. — СПб. : Галлея Принт, 2001.
17. Стрельбицкий, К. Б.  «Пигмей» как в воду канул // Военный парад. 1999. № 31.
18. Дроговоз, И. Г.  Большой флот страны Советов. — Минск : Хорват, 2003. С. 52.
19. ГАСПИ КО. Ф. 6799. Оп. 5. Д. СУ – 6166. Т. 1. Л. 256.
20. Там же. Л. 279.
21. Там же. Л. 310.
22. Там же. Т. 4. Л. 1–2.
23. Там же. Л. 36 об.
24. Флотское звание капитан 2-го ранга, соответствующее ныне армейскому подполковнику, имело в то время более высокий статус. Постановлением 1935 г. оно приравнивалось к полковнику и полковому комиссару.
25. ПКВГ на 1907 год. — Вятка, 1906. С. 11 (Отд. 3).
26. ГАСПИ КО. Ф. 6799. Оп. 5. Д. СУ – 6417. Т. 2. Л. 127 об.
27. Крейсер «Аврора» : Памятник истории отеч. кораблестроения / В. Н. Буров, В. Е. Юхнин. — Л. : Лениздат, 1987. С. 129–130.
28. Корабли и вспомогательные суда советского Военно-морского флота (1917–1927 : справ. / С. С. Бережной [и др.]. — М. : Воениздат, 1981. С. 503.
29. ГАСПИ КО. Ф. 6799. Оп. 5. Д. СУ – 6417. Т. 2. Л. 127 об.
30. Колышкин, И. А. В глубинах полярных морей. — М. : Воениздат, 1964. С. 15–16.
31. Стрижак, О. Секреты Балтийского подплава. — СПб. : Пушкин. фонд, 1996. С. 243.
32. ГАСПИ КО. Ф. 6799. Оп. 5. Д. СУ – 6417. Т. 1. Л. 114.
33. Там же. Л. 115.
34. Там же. Т. 2. Л. 1.
35. Там же. Т. 1. Л. 124.
36. Там же. Л. 116.
37. Дроговоз, И. Г. Указ. соч. С. 104.