Версия для слабовидящих«Вятская незабудка»
Н.П.Изергина
Цель, которую поставили создатели «Вятской незабудки», - «разбить стену сытого личного благополучия, подправленного безрезультатной пустопорожней философией, и возбудить интерес в объятом богатырским сном провинциальном обществе к ближайшим общественным явлениям», а также дать «хотя какой-нибудь внешний толчок корреспонденческой деятельности в губернии».
«Вятская незабудка: Памятная книжка Вятской губернии на 1877 год» вышла в свет в марте 1877 г. в Петербурге в количестве 800 экземпляров и разошлась в полтора-два месяца. Книга состояла из 52 статей и очерков, содержала 384 страницы. Это собрание сатирических очерков и корреспонденций, написанных на местном материале, произвело в Вятке впечатление взорвавшейся бомбы.
По словам исследователя жизни Ф.Ф.Павленкова и его петербургского друга В.Д.Черкасова, все обличаемые «рвали и метали во все стороны, приискивая возможные способы в проявлении злобной мстительности виновнику их позора».
В июне 1877 г. Павленков выпускает второе издание «Вятской незабудки» тиражом уже 1050 экземпляров. В него вклю чено 13 новых и исключено 9 уже публиковавшихся очерков и статей. 10 июня Павленков сообщает Н.А.Агафонову: «Ежегодник обеспечен на долгое время. За Вятку можно ручаться - она будет продолжать свое дело». В письме заявляет, что опыт Вятки «доказывает наглядно и осязательно, что все губернии могут издавать свои ежегодники», что очередь теперь за Казанью и Нижним.
А 26 июня 1877 г. пишет из Вятки А.С. Гацисскому о том, как вятский губернатор «Тройницкий по поводу 1-го издания «Незабудки» входил в переговоры с Министром внутренних дел и лез из кожи, доказывая, что, мол, подобные книги подрывают авторитет местных властей», а 18 августа этого же года сообщал Гацисскому, что в Вятке даже задумывалась «интеллигенцией типа В.И.Малинина» газета для борьбы с «Незабудкой», но «мысль эта, как и следовало ожидать, оказалась мертворожденной» (1).
В феврале 1878 г. выходит третий выпуск «Незабудки» в количестве 2100 экземпляров, почти весь состоящий из новых материалов, ещё более живых и острых. Передовое общество встретило это издание восторженно. Известный писатель-публицист Д.Л.Мордовцев в статье «Провинциальная ласточка» писал о «Вятской незабудке» как о «знамении времени», как о «литературной ласточке, предвещающей весну для провинциальной печати».
Цензор же И.М.Степурский назвал «Незабудку» «собранием разных пасквильных статей в форме писем и рассказов, касающихся собственно Вятской губернии..., авторы нисколько не стесняются в поименовании... лиц и называют их поименно и по фамилиям. Таким образом, к местному губернатору Тройницкому, несомненно, относятся выражения «глупец», «Колюшка-простачок»... Вице-губернатора Федора Николаевича Домелунксена , председателя окружного суда Ренненкампфа, прокурора суда Синявина, директора реального училища Позднякова, председателя губернской земской управы Дернова, полицмейстера Михайлова, смотрителя тюремного замка Трофимова, лесничих и пр. также называют глупцами, взяточниками, ворами, мошенниками» (2).
Обложка альманаха «Вятская незабудка»
Ф.Ф.Павленков всячески пытается спасти 3-й выпуск, но, несмотря на все его старания, это ему не удается. Постановлением комитета министров от 2 мая 1878 г. книга была запрещена, а 25 июля уничтожена: 2075 экземпляров было превращено в бумажную массу, уцелело всего 25. В библиотеке им. А.И.Герцена нашего города сохранились все три выпуска этого уникального сборника.
После «Вятской незабудки» Павленков издает еще серию «Загадочных картинок», представляющих своеобразные иллюстрации, на которых в виде карикатур изображены обличаемые персонажи, включая губернатора, который представлен как «воинствующий лицеист». За это в марте 1880 г. Павленков был арестован и выслан в г. Ялуторовск Тобольской губернии. Только в феврале 1881 г. друзьям удается добиться его освобождения.
В.Г.Короленко назвал сборник «Вятская незабудка» «ярко обличительным». «Незабудка» состоит из 106 статей, очерков и рассказов. Многие из них написаны художественно, талантливо, с большим чувством юмора, иронии, сарказма. В некоторых из них сатира доходит до гротеска. Авторы сознательно стремятся следовать манере Салтыкова-Щедрина - сатирика-очеркиста, отбывавшего ссылку в Вятке в 1848-1855 гг. Это следование объясняется идейной близостью многих авторов «Незабудки» к Салтыкову-Щедрину, общностью их творческих установок, в какой-то степени и общностью предмета обличения.
Как и Щедрин, авторы «Незабудки» стремятся к политической сатире, берут на вооружение такие приемы сатиры Салтыкова-Щедрина, как прием кукольности, автоматизации образа, зоологического уподобления («Судоговорилка», «Дергун» и др.), гиперболы, иронии, гротеска, эзоповского иносказания, а также приемы щедринской публицистики - обилие публицистических, философских отступлений. «Незабудка» постоянно ссылается на произведения сатирика («Как один мужик двух генералов прокормил», «Новый Нарцисс», «Пропала совесть», «Сеничкин яд», «Господа ташкентцы», «Наша общественная жизнь», «Признаки времени» и др.), приводит цитаты из них, использует образы и слова из произведений писателя (органчики, помпадуры, ташкентцы, каплуны, сеничкин яд, особые мнения, дележ пирога, фьють, потихоньку-потихоньку и др.). В целях пародии «Незабудка» заимствует щедринскую манеру переосмысления известных литературных образов («и грянул бой, малмыжский бой», «разве от потрясенного Кремля до стен недвижного Китая не спит вся вятская земля»).
Однако использование щедринской манеры не лишает «Вятскую незабудку» оригинальности. Перед нами произведение более публицистическое и документальное, чем художественно-публицистические очерки великого сатирика. Любопытно, что каждому выпуску предпослан «алфавитный указатель лиц», о которых упоминается в «Вятской незабудке»; среди них главным образом обличаемые: в первом выпуске - 230 фамилий, во втором - 216, в третьем - 183.
«Вятская незабудка» представляет собой соединение обычной газетной статьи с живым сатирическим очерком, рассказом и даже сказкой. Любой из этих жанров пронизан публицистичностью, и, наоборот, даже любой газетной заметке придается художественная форма. Это достигается и с помощью интригующих заглавий («Кусающиеся овцы», «Рвение не по разуму», «Дом печали и воздыханий», «По шишу за рубль», «Маниловский послед», «Тришкин кафтан» и т.п.), и с помощью выразительных эпиграфов («А судьи, кто?», «Подписано, так с плеч долой», «Голодно, сранничек, голодно...», «Одна открыта торная дорога к кабаку» и т.п.), и многими другими приемами.
Вятская незабудка» разоблачает прежде всего деятельность уездных земств, окружного суда, вятской администрации и полиции. Уездные земства, как правило, не отвечают своему назначению. Во главе их стоят или «Юпитеры-Громовержцы» типа Булгакова в Слободском, насаждающие формализм, чинопочитание, грубость или «плутократы» типа малмыжского «Креза» Юшкова. Яркий образ земского головы рисует очерк «Зарвавшийся плутократ» с символическим эпиграфом «Пошел козел в огород», подчеркивающий самодурство Юшкова, которого «Незабудка» уподобляет щедринскому помпадуру: «Вообще г.Юшков, как один из щедринских помпадуров, отделывавшийся от всех вопросов жизни двумя фразами: «Ах, матушка» и «Нет закона», пародируя Державина, может сказать, а в минуты своего юпитерского гнева, пожалуй, даже и говорит каждому малмыжскому обывателю: «Я - царь, ты - раб, ты - червь, я - бог», на что малмыжцы умиленно отвечают: «Яко до царя всех подымем». Но нашлись еретики, которые не захотели воздать калининскому «царю» и «богу» кесареви и богови... и грянул бой, малмыжский бой...» (Вып. I. С. 186).
Уездные земства плохо заботятся о развитии народного образования. Малмыжское земство - «самое замечательное по всей Вятской губернии: половина его волостей остается без школ». В очерке «Вопрос о подвижных школах» в щедринском освещении дается критика земского заседания в Яранске: «Недавно закрывшееся у нас земское собрание прошло с шумом, громом, бенгальскими огнями и фальшфейерами. Много было споров, препирательств. Зала заседаний представляла собой настоящее поле брани... Наступило новое трехлетие, а с ним и новые шансы на участие в дележе земского пирога». (Вып. II. С. 198-199). Дележ земского пирога вызывает горячие страсти. Образ земского пирога - обобщающий сатирический образ, часто встречающийся в произведениях Салтыкова-Щедрина.
Перед глазами читателей предстает целая эпопея организованного взяточничества, о чем ярко свидетельствует очерк «Взяточная артель» с эпиграфом из Капниста: «На что ж приделаны нам руки, как не затем, чтоб брать», а в очерке «Деньги, деньги и деньги» приведен красноречивый пример взяточничества: у правителя канцелярии вятского губернатора Мусерского был «в распоряжении сундук канцелярии, который обладал чудесным свойством во всякое время снабжать Мусерского и его родственников до совершенного своего истощения».
В ряде очерков воспроизведено сонное обывательское царство, напоминающее «темное царство» А.Н.Островского. «Общий очерк Слободского за 1876 год» рисует картины тирании и самодурства одних, бесправие и гибель других: «Вот другой - не дом, а дворец: весь бельэтаж занимает глава семейства, тиран и самодур, старающийся заглушить безысходную тоску мрачным, одиноким, беспробудным пьянством, а в отдаленной комнатке нижнего этажа того же дома гаснет молодая жизнь одного из сыновей этого Тита Титыча и погибает жертвой невыносимой домашней обстановки... И сколько молодых свежих сил гибнет за этими твердынями, сколько льется слез, особенно женских!» (Вып. II. С. 73).
Беспощадно разоблачает «Вятская незабудка» судопроизводство и «законоведение», основанные на принципах «фюить» и «тащить и не пущать». Колоритна фигура председателя окружного суда Ренненкампфа (очерк «По способу Александра Македонского»), человека с темным прошлым, деятельность которого покоится на принципе: «Хочу с кашей ем, хочу масло пахтаю». А прокурор Синявин в очерке «Суд в провинции (письмо из Яранска)» не мог оправдать ни в чем не повинных мужиков, так как «не хотел отступить ни на шаг от обвинительного акта», который «читал с апломбом». В очерке «Судоговорилка» дан гротескный образ прокурора-куклы, автомата - олицетворения подобных Синявину прокуроров. Человек-кукла в литературе - это символ полной деградации человека. Эпиграф «Бывают странны сны, а наяву страннее» подчеркивает реалистичность, правдивость изображаемого.
Начинается характеристика с портрета: «По наружности это - молодой человек (около 30 лет), тип провинциального прокурора. Тупое, апатичное лицо его украшено котлетообразными бакенбардами, между которыми , подобно мосту, тянутся тщательно завитые усы. По манере держать себя кукла, наверно, не уступит лучшему из представителей обвинительной власти провинции. Во время допросов она точно также, за неимением лучшего занятия, протирает... пенсне, позевывает, ловко балансирует на стуле и время от времени чистит свой нос, издавая при этом звуки, которыми блаженной памяти Чичиков приводил в трепет трактирного слугу. Таким образом, между судоговорилкой и настоящим прокурором вы по первому взгляду не находите никакой разницы. Но, к сожалению, этот обман сохраняется лишь до тех пор, пока судоговорилка не произнесет несколько обвинительных речей. Тут вы тотчас заметите, что перед вами не живой человек, а органчик..., наигрывающий только три формы речи... Неприятнее всего в ней (кукле - Н.И.) поражает то, что она как-то неестественно отчеканивает каждое слово и нередко смешивает фамилии свидетелей и подсудимых, а также произносит иногда сряду несколько бессмысленных слов, но есть надежда, что впоследствии они будут устранены и публика услышит такую речь, на какую только способен провинциальный прокурор» (Вып. III. С. 172-173).
Разоблачает «Вятская незабудка» и видных вятских чиновников во главе с губернатором Н.А.Тройницким в «сказке для детей старшего возраста» - «Дергун», эпиграфом к которой взята народная поговорка: «Бодливой корове бог рог не дает». Сказка носит иносказательный характер. В ней говорится, что в одном шкафчике (под шкафчиком подразумевается Вятка) у Саши (имеется в виду император Александр II) лежат игрушки: Чучело Глухаря (вице-губернатор Домелунксен), Полицейский Свисток (полицмейстер Михайлов), туго натянутый барабан (председатель земской управы Дернов) и множество других.
Начальство над ними было поручено Дергуну, молодому, только что размалеванному весельчаку (губернатору Тройницкому, внешность которого была очень яркой). Игрушки обрадовались: «Ах, если бы вы только могли себе представить все ликование Сашиных игрушек, когда начальство над ними было поручено молодому... Дергуну!» Игрушки долго «судили, рядили, горячились» и «наконец порешили предоставить снурок, а вместе с ним, разумеется, и Дергуна, в общее пользование всех игрушек. После этого жизнь обитателей Сашиного шкафчика потекла весело, беззаботно. Случится какая-нибудь нужда, сейчас же, дерг-дерг!.. и глядишь - удовлетворен». Все было хорошо до тех пор, пока смельчак Гусиное Перо (под ним подразумевается Ф.Ф.Павленков) не «возымел дерзость сметать пыль с наиболее почтенных обитателей шкафчика» и «выметать всю эту дрянь за глухие дверцы!!!»
Игрушки переполошились и обратились к покровительству Самострела (министра внутренних дел Тимашева) с просьбой «отправить виновника зол и бедствий туда, куда Макар телят не гоняет».
В этой аллергической сказке широко использованы щедринские приемы иронии, гротеска, налицо эзоповские формулы.
Совсем иначе «Незабудка» изображает народ - тепло, сочувственно. Перед читателем проходят живые картины из жизни народа. В очерке «Бедный Макар» говорится о нищете крестьян, которые «мрут от голода, как мухи, тысячами». В очерке «Кайский и Синеглинский район», эпиграфом к которому взяты слова Некрасова «Невесела ты, родная картина», нарисованы сцены народных бедствий: «Урожайным годом жители этих местностей называют тот, в котором хлеба достает до Рождества. О мясе крестьяне не имеют почти понятия; едят один сухой хлеб, к которому примешивают кору, отруби и т.п... Живут кайцы и синеглинцы в курных полусгнивших избах, с виду скорее похожих на телячью стойку. Внутри грязь, нечистота; потолок весь в саже. В углу в зыбке качается ребенок в разлезающихся от ветхости тряпках... Рядом с люлькой помещается в зимнее время скот» (Вып. II. С. 266-267).
Авторы «Незабудки» пишут о «стоне народном», о безграмотности крестьян, об их суевериях, о потрясающих случаях истязания крестьян помещиками, чиновниками, полицией, о несправедливом суде над мужиками.
Очерк «Старые порядки перед новым судом» повествует о страданиях крестьян от рекрутских наборов. Крестьянину Пантюхину во время рекрутского набора врач Петров прямо заявил: «Я вижу, что ты нездоров, а если денег не дашь, то сделаю здоровым».
С большой теплотой «Незабудка» рисует народ и его лучших представителей: врача Савватия Ивановича Сычугова, учителя Матвея Леонтьевича Песковского и других, которые, как и авторы «Незабудки», верят в лучшее будущее «не по-гетевски», а «щедрински», активно борясь за него.
Рассмотрев идейно-художественное своеобразие «Вятской незабудки», поставим вопрос об авторах и издателях её. В опубликованных о Павленкове и «Незабудке» работах я подробно раскрываю этот вопрос. Здесь же скажу коротко. «Вятская незабудка» - результат творчества не одного лица. Об этом свидетельствуют разные художественные стили. Попытаемся определить авторов хотя бы отдельных очерков, так как почти все они даны без указания фамилий. Только перед четырьмя очерками и рассказами стоят подписи: Португалов, Шубин, Сырнев-Залесский, Валленбургер.
Под очерком «Пришел, увидел, победил» стоит подпись «Шубин», а очерк «Вятские охранители» подписан двойной фамилией - «Сырнев-Залесский». Л.А. Сырнев и П.М.Залесский - благонамеренные чиновники, состоящие в штате правителя канцелярии губернатора В.А Шубина. Как нам удалось установить, «Вятские охранители» под названием «Провинциальные каламбуры (Письмо из Вятки)» были опубликованы в «Вечерней почте» 9 сентября 1877 г., а фельетон «Пришел, увидел, победил» под названием «Не бывать бы счастью, да несчастье помогло (Письмо из Вятки)» был опубликован в той же газете 10 сентября 1877 г.
За эти фельетоны «был продолжен срок приостановки розничной продажи номеров газеты», сообщал министр внутренних дел Тимашев председателю цензурного комитета М.С.Коханову, как говорится в документах Центрального Государственного Исторического архива Санкт-Петербурга. Поэтому можно согласиться с предположением Г.Ф.Чудовой, высказанным в книге «В те далекие годы» (Киров, 1981. С. 98), что подписи «Шубин» и «Сырнев-Залесский» - «очередная озорная… хитрость» Павленкова.По всей вероятности, эти очерки писал сам Флорентий Федорович.
Статья «Можно ли верить Сарапульскому земству?» написана учителем Сарапульского земского реального училища Раулем Николаевичем Рума. Об этом говорит письмо к нему от 23 мая 1877 г. друга Павленкова Митрофана Петровича Надеина: «Статья Ваша о сарапульской земской медицине давно напечатана во 2-м томе «Незабудки». Во втором томе вопросу состояния сарапульской медицины посвящена только одна статья - «Можно ли верить Сарапульскому земству?» Р.Н.Рума участвовал и в первом томе, о чем говорит письмо М.П.Надеина П.А.Голубеву от 14 февраля из Петербурга в Казань. В нем содержится также просьба к Петру Александровичу Голубеву «сообщать все более или менее выдающееся для «Вятской незабудки» М.П.Падерину в Петербург. Следовательно, активное участие в организации корреспонденции для «Вятской незабудки» принимал и вятский публицист Петр Александрович Голубев.
Некоторые статьи и очерки принадлежат перу священника Николая Николаевича Блинова, друга Павленкова. Например, статья «Эпидемия оспы в Вятской губернии» из 1-го тома «Вятской незабудки» повторяет страницы из книги Н.Н.Блинова «Оспенная эпидемия в Вятской губернии в 1875 г».
Одним из авторов был ссыльный учитель математики Василий Иванович Обреимов, в будущем известный математик. В.Л.Минковский в статье «В.И.Обреимов», напечатанной в журнале «Математика в школе» (1951. № 5) утверждает: «...деятельное участие в издательских делах Ф.Ф.Павленкова принимал Обреимов. В сборнике «Вятская незабудка» ему принадлежат...ряд статей, в которых автор изобличает безобразное отношение членов Управы к сельским учителям, выявляет попытки и приводит факты незаконных увольнений, оскорблений и поборов с учителей, рассказывает об исключительно тяжелых условиях их жизни. Убийственная характеристика дается чиновному и купеческому слободскому обществу. Очень ярко и образно рассказывается об издевательствах над народом в царском суде, о глупых и чванливых судьях. Наконец исключительно проникновенно описано бесправное положение политических ссыльных» (С. 69). В.Л.Минковский не указывает названия статей. Но вчитываясь в статьи и очерки сборника, сравнивая их с известными работами ученого, можно предположить, что перу В.И.Обреимова принадлежат очерки: «Окружной суд в Слободском», где говорится об условиях политических ссыльных и рисуется трагическая судьба ссыльного Церковникова (единственная статья, где прямо говорится о положении политических ссыльных); «Общий очерк Слободского за 1876 г.», где дана действительно «убийственная» характеристика купеческого и чиновного слободского общества; «Кто лучше?», «Старые порядки перед новым судом» и другие.
Но самым ярким автором «Незабудки» является человек, скрывшийся под псевдонимом «XYZ» (икс, игрек, зет). Как нам удалось установить, просматривая комплекты газет 70-х годов, под этим псевдо нимом был помещен ряд очерков и статей в «Русском обозрении» за 1877-1878 гг.: сказка «Дергун» (1877. № 18), очерк «Молодое старится, старое растет» (1877, №№ 19-20), очерк «Новое вино в старых мехах» (1878, № 3, 4), перепечатанный в «Незабудке» под названием «По способу Александра Македонского» (Вып. III), статья «Кто победит?» (1878, № 5) и другие.
За очерки под этим псевдонимом («Молодое старится, старое растет» и «Новое вино в старых мехах») газете «Русское обозрение» было объявлено, как свидетельствуют архивные документы, два предостережения. П.Н.Луппов в статье «Литературная работа Ф.Ф.Павленкова в вятской ссылке», опубликованной в «Кировской нови» (1947, кн. 2), называет сказку «Сашкины игрушки» (или «Дергун») произведением Ф.Ф.Павленкова. Вероятно, не только сказка «Дергун», но и очерки «По способу Александра Македонского», «Молодое старится, старое растет», «Судоговорилка», «Синявинский скандал», «Экстренное Яранское земское собрание», «Вопрос о земском журнале», «Вопрос о подвижных школах. Письмо из Яранска», возможно, и подписанные «Шубиным» и «Сырневым-Залесским», так как много в них общего с произведениями, подписанными «XYZ», принадлежат перу Ф.Ф.Павленкова, склонного к иронии и сарказму. Даже в самой, казалось бы, публицистической статье «Вопрос о земском сборнике», где автор выступает против «управских историографов и помпадуров», представляющих читателей земского сборника «гоголевскими Петрушками», он не может обойтись без иронии. О принадлежности этой статьи Павленкову говорит и перечень литературных сил губернии, который здесь приводится и в котором ничего не говорится о Павленкове и его трудах: «Она (управа - Н.И.) не совсем близко знакома с умственными силами своей губернии. Где в рядах земства стоят такие люди, как о.Блинов, Романов (статист), Заволжский, Рума, где могли, а, следовательно, и могут служить такие лица, как Португалов, Песковский, Нагорский, Красноперов, Сергеев (бывший учитель), Романов (врач), где издаются такие труды, как «Исследование о земских раскладках», «Народное образование в Вятской губернии за последнее десятилетие», «Оспенная эпидемия в Вятской губернии», «Экономическое положение северного края Вятской губернии», «Статистическое описание Орловского уезда», «Движение народонаселения в Орловском уезде» и т.п.; откуда выходят такие популярные книжки, как «Школьная диэтика», «Русская история», «Законы о гражданских договорах», «О способах обучения», «Ученье - свет» и множество брошюр, прямо идущих в народ (брошюры Фармаковского), не смешно ли говорить о каких-то подражаниях жалким сборникам вроде черниговской макулатуры» (Вып. II. С. 229-230).
Отсутствие имени Павленкова в перечне еще раз подчеркивает принадлежность статьи главному редактору сборника.
В работах о «Вятской незабудке» высказываю и аргументирую предположение о том, что статья «Голод в Вятской губернии» принадлежит секретарю Уржумской земской управы Владимиру Яковлевичу Заволжскому, фельетон «?!?!?!? (Письмо из Уржума)» - поэту-самородку А.А.Грудцыну; отдельные статьи - врачу С.И.Сычугову, статистику И.Н.Романову, помощнику делопроизводителя губернского правления В.Н.Неволину, ссыльному историку Н.В.Молчановскому, председателю Вятс кой земской управы П.И.Колотову; бывшему редактору неофициальной части «Вятских губернских ведомостей» Н.И.Вершинину, секретарю Яранской земской управы В.М.Гусеву и ряду других лиц.
Хотя в предисловии к «Вятской незабудке» сказано, что все статьи, включенные в сборник, были опубликованы, найти в газетах той поры удалось 28 корреспонденций и очерков. Можно сказать, что большая часть очерков была написана специально для «Вятской незабудки», а указание в предисловии - лишь своеобразный маневр, предпринятый для того, чтобы скрыть истинное назначение сборника.
Кто же издавал «Вятскую незабудку»?
Главными издателями, несомненно, были Ф.Ф.Павленков и его друг в Петербурге Митрофан Петрович Надеин. Кроме них, участие в издательских делах принимал вятский друг Павленкова Николай Николаевич Блинов, священник, педагог, писатель, краевед. Известно, что он часто ездил в столицу, помогая Павленкову в издательских делах. Об участии Блинова в «Незабудке» говорит письмо секретаря Нолинского мирового съезда Н.Соломина секретарю Малмыжского съезда мировых судей Г.Ястребову от 6 апреля 1877 г.
Соломин сообщает, что выслал Ястребову несколько экземпляров «Вятской незабудки» для распространения и просит не выдавать фамилии издателей: «Издатели этой книги пожелали остаться неизвестными, опасаясь, конечно, преследований за свое издание. Настоящее положение их и без того очень плохо, так что Вы, вероятно, не выдадите Блинова и Павленкова, если Вас спросят об издателях. Один из них, Блинов, и просил меня указать в Нолинске чей-нибудь адрес, по которому надежно бы выслать «Вятскую незабудку» для распространения. Вы видите, что цель издания вовсе не спекулятивная. По своему характеру это вопль наболевшей груди» (3).
Таким образом, «Вятская незабудка» не только создавалась коллективом авторов-единомышленников, но и издавалась не одним лицом. Да и вряд ли было бы под силу одному человеку издать три сборника в такой сжатый срок. Главным же издателем и редактором «Вятской незабудки» был Ф.Ф.Павленков. Он же был и одним из талантливых авторов сборника. Павленков и после ссылки не порывал связи с Вяткой, печатал произведения Н.Н.Блинова, М.Л.Песковского и других. Известно, что он завещал 100 тысяч рублей на бесплатные народные библиотеки по 50 рублей на каждую, на которые было организовано 2000 «павленковских библиотек» в деревнях и селах России. Самое большое количество таких библиотек было в Вятской губернии (к 1911-1914 гг.) и Пермской. «Они несли в массу откровенно демократическую, без примесей реакционности, клерикализма, бульварщины талантливую прогрессивную книгу», - пишет Юний Горбунов в статье «Библиотеки странного миллионера» (4).
«Вятская незабудка» - это первый замечательный образец неофициальной местной печати и блестящее произведение передовой русской публицистики. Появлялись подобные сборники или журналы после «Незабудки» в Перми, Полтаве, Владимире, Нижнем Новгороде, Иркутске и других городах России. Она оказала большое влияние и на развитие литературы Вятского края, особенно на её сатирическое обличительное направление.
Примечания
1. Гос. лит. музей в Москве. Ф. 10. О.Ф. 856/1-71. Письмо от 18 авг. 1877 г.
2. Центральный исторический архив Санкт-Петербурга. Ф. 777. Оп. 3. Д. 30. Лл. 4-6
3. ГАКО. Ф.33. Оп. 1. Д. 102. Л. 37
4. Урал. 1983. № 8. С. 165
