«Вернулся я на Родину…»
(выставка произведений С. А. Емельянова)

Т. В. Малышева

24 сентября 2009 г. в гостиной дома Музея-усадьбы художника Н. Н. Хохрякова в Копанском переулке старой Вятки открылась персональная выставка произведений Сергея Анатольевича Емельянова (1894–1991). Он был членом Московской организации Союза художников, родился 24 января (5 февраля) 1894 г. в с. Мудрово Вятского уезда Вятской губернии в восьми верстах от с. Рябово, родины братьев Васнецовых. Его отец, Анатолий Алексеевич, относился к известной в Вятке династии священнослужителей.

Дедушка молодого художника, Алексей Максимович Емельянов, учившийся не только в Вятке, но и в Санкт-Петербурге, вернувшись на родину, 45 лет преподавал закон Божий, географию, минералогию, сельское хозяйство, педагогику. Как человек учёный, он был попечителем музея, созданного П. В. Алабиным, который посещали молодые братья Васнецовы, чтобы получать новые знания, рисовать с гипсовых форм и из альбомов-увражей. В течение 25 лет он нёс послушание благочинного всех церквей Вятки,  а его родной сын, отец Анатолий, служил только в сельских храмах.

Семья Емельяновых проживала там, куда назначался батюшка. Сначала все жили в Мудрово, потом переехали в с. Бахта на старом Московском тракте, с зимы 1913–1914 гг. до 1924 г. жили в с. Даровском и совсем недолго в с. Злобино, бывшем Боголюбово, под Чепецком.

Сергей учился в Вятской мужской гимназии в 1907–1918 гг., с 1913 г. как член Вятского художественного кружка он начал выставлять свои живописные пейзажи на выставках. Его гимназическим учителем рисования был Александр Васильевич Зубов, но окружение составляли более близкие по духу художники – Николай Хохряков, Аркадий Рылов, Николай Румянцев, Сергей Лобовиков, Алексей Исупов, Алексей Деньшин и другие вятчане и москвичи, так или иначе связанные с братьями Васнецовыми.

Младшая сестра Сергея Емельянова, Ольга Анатольевна Сливинская (1910–2004), вспоминала, как брат возвращался в Даровское, переполненный впечатлениями после вятских вернисажей, поездок в Москву и Петербург, где знакомился с шедеврами искусства в Третьяковской галерее, Русском музее Александра III, встречался с художниками и дружил с Михаилом Нестеровым.

В художественной жизни Вятки имя Сергея Емельянова впервые прозвучало в 1913 г. И как прозвучало! Представьте, что в выставке участвует 30 художников, но пятая часть всех экспонатов выполнена одним автором, а автору всего 19 лет. Корреспондент газеты «Вятская речь» отмечал: «Наиболее плодовитым экспонентом оказался С. А. Емельянов, давший 37 этюдов и эскизов. Среди этой массы некоторые вещи отмечены печатью дарования, хотя судить о размерах его еще преждевременно… К выставке, подобно настоящей, не может быть применена строгая оценка экспонатов, так как она является лишь скромной попыткой подвести итоги работ и исканий, главным образом начинающих авторов, творчество которых находится еще в периоде развития».

На выставках начала ХХ в. экспонировались три работы, закупленные у автора Министерством культуры РСФСР в 1970 г. и принадлежащие сейчас Вятскому художественному музею имени В. М. и А. М. Васнецовых. Одна из них – «Апрель» (1913) с пометками на обороте картона «Воспоминание моей юности. В Бахте», которые говорят о конкретной задаче начинающего живописца – изобразить знакомый с детства пейзаж с белокаменной часовенкой под шатровым перекрытием. В серый весенний день внимание художника привлекла эта старинная постройка, встречающая прихожанина. «Трифоновский монастырь в Вятке» (1916) изображается в осеннюю пору снизу из-за каменной ограды. Голубые купола Успенского собора среди яркой листвы звучат мажорным аккордом.

В наследии художника встречаются небольшие работы эпического звучания. В них отражаются характерные приметы вятской природы – приволье полей, лесов, увалов на горизонте. Непременная принадлежность пейзажей – белые храмы вдали, дороги и тропинки, а ещё придорожные часовни, где может отдохнуть странник, помолиться и продолжить путь. Изображение нашей древней земли становится символическим, каждый из нас свершает свой Путь.

В 1910-е г. в Вятке, как и во всём русском искусстве, очень популярен был жанр интерьера. В этом жанре особенно преуспел Николай Хохряков, связанный с выставочной деятельностью Московского общества любителей художеств, а вслед за ним и другие вятчане. Вариант интерьера «Ёлка в Даровском» (1913) Сергея Емельянова относится к ранним работам художника, хотя дописан в более позднее время и случайно обнаружен нами под подаренным музею листом акварели. Таким образом, сын художника, москвич Сергей Сергеевич Емельянов, невольно сделал нам двойной подарок. В интерьере представлена комната священнического дома в Даровском, убранная к празднику. Внушительная резная мебель, ковёр, скатерть, картины над диваном и трогательная маленькая вазочка с букетом, – всё говорит об эстетическом вкусе обитателей дома. А за окном – заснеженная сельская улица и белый храм. Изображению церкви вторит рождественская ёлка в центре картины. Спокойный ритм сообщает композиции значимость христианского праздника.

С. Емельянов. 1910

Не менее интересен другой подарок сына – акварель 1933 г. с изображением храма в честь Смоленской Божией Матери (XVII в.) в Угличе. На белом листе ватмана лёгкими полупрозрачными мазками создан образ средневековой святыни русской земли на фоне неба. Акварель озарила гостиную комнату Дома-музея, где полвека назад бывал автор у своего вятского друга – Николая Михайловича Рязанцева, унаследовавшего дом Хохрякова. Она висит напротив иконы Смоленской Божией Матери, подаренной в наши дни в иконостас музея игуменьей Софией, настоятельницей Преображенского женского монастыря Вятки.

Большая смелость и живость кисти отличает приобретённый у С. С. Емельянова пейзаж «Древние храмы в Вятке. Трифонов монастырь» (1914). В зимний день, когда кружит лёгкая вьюга, живописец строит колорит на серебристых тонах и пишет монастырское кладбище на первом плане. Такой ракурс в изображении сложившегося в веках ансамбля Трифонова монастыря встречается нечасто, и он тем более ценен, что до наших дней кладбище не сохранилось за исключением нескольких надгробий. Достоинство ранних пейзажей Сергея Емельянова заключается в живописных качествах и в их исторической достоверности. Емельянов выступает в них как создатель историко-архитектурных пейзажей, продолжатель традиции Аполлинария Васнецова, Алексея Исупова, Николая Хохрякова.

Это направление творчества Емельянова всегда было главным, даже в годы гонений на веру и церковь. Ещё в 1930-е гг. художник начал работать в храмах «Золотого кольца» России, занимаясь реставрацией иконописи. В эти годы у него состоялась лишь одна выставка 1937 г. в Москве. На 40 лет Емельянова исключили из МОСХа, так как верующий художник не мог быть идеологическим работником Советского государства. Но он оказался долгожителем, и в 1974, 1976 гг. в Москве с успехом прошли персональные выставки 80-летнего живописца, на которых приобретались, особенно иностранцами, именно пейзажи с храмами.

Вятский художественный музей имени В. М. и А. М. Васнецовых в настоящее время является обладателем альбомов Сергея Анатольевича, подаренных в 1989 г. младшей сестре Ольге. Незадолго до кончины он сделал этот дар, зная, что Ольга Анатольевна переехала на жительство из Львова в Вятку. Так альбомы вернулись на родину. Они свидетельствуют, насколько наблюдателен художник и что его интересует в окружающей действительности. В них – поиски пейзажных мотивов и зарисовки деталей, которые могли бы пригодиться при создании целостной композиции картины. В альбомах можно найти рисунки разных ракурсов храмов Вятки: Александро-Невского собора, Пятницкой церкви, ансамблей Трифонова монастыря, «села Великая Река», сёл Бахта, Даровское, Боголюбово.

Альбомы имеют посвящение «нашей семейной жизни». Первый включает 1913–1918 гг. – Бахта, Вятка, Даровское и даже Боголюбово (Злобино), хотя переезд на последнее семейное место жительства, как вспоминает Ольга Анатольевна, совершился позднее – в 1923 г. К страницам этого альбома художник возвращался не раз. Когда росли собственные дети – Ирина и Сергей – их изображения появлялись по соседству с портретом брата Александра или маленькой Лёли (Ольги). Художником выполнялись юношеские автопортреты, и тут же нарисована «мама Нина», хотя жена Нина Владимировна появилась в жизни художника поздно – в начале 1930-х гг. Время от времени Сергей Анатольевич делал актуальные пометки. Например, на листе, где изображена Пятницкая церковь XVII в. в Вятке, позднее приписано: «Снесена в 1933 году», – и дополнительный комментарий: «К сожалению, снесена варварами».

На страницах альбома просматривается история семьи. Возле тяжёлого чугунного креста – памятника бабушке на кладбище Трифонова монастыря в Вятке, в скобочках пометка: «Мать моего Папы», значит, супруга благочинного Алексея Максимовича покоится здесь. Художника интересует и история города: «Александровский собор в Вятке строился по проекту архитектора Александра Лаврентьевича Витберга в 1839 году», – красиво выведено на последней странице.

В весенние дни апреля 1915 г. художник прошёлся с альбомом по городу, и получился солнечный рисунок ротонды – беседки с фигурой взволнованного юноши-гимназиста, гуляющего в Александровском саду. Вот он выехал в «село Великая Река», на место явления чудотворной иконы, и в альбоме появился целый ансамбль с храмами на Великой. Впечатления от поездок вылились в дивный карандашный эскиз 1917 г. – «сочинение» будущего пейзажа с весенней дорогой, нежной пеленой деревьев, среди которых приютилась утонувшая в снегах деревянная церковка. Пейзажи Емельянова в рисунках уже тогда отличались стремлением художника включать в композицию архитектурный мотив и чаще всего – храмы.

С. А. Емельянов

Сергей Анатольевич – глубоко верующий человек, каллиграфическим почерком переписавший в толстую тетрадь, хранившуюся у сестры, все известные ему молитвы Богородице, видел и представлял в живописи то, что определялось им как прекрасное, чистое и благородное в православии. Истинная вера спасла его в самые трудные годы: в Гражданской войне Емельянов участвовал на стороне Красной Армии, был взят в плен, но белые оставили его в живых, увидев на шее крест и узнав, что он сын священника. Сергей долго считался пропавшим без вести и только весной 1920 г., измученный пленом и болезнями, вернулся домой в с. Даровское.

Альбом 1920 г. весь заполнен рисунками июня-июля в Даровском, только на одном листе – величавый храм в Бахте как воспоминание. На рисунках в этом альбоме изображены окрестные усадьбы со службами, с деталями сельского быта, с причудливой игрой света и тени, переданной не только карандашной штриховкой, но и чёрной акварелью. Вернувшийся с войны художник увидел благостную природу и воспрянул духом настолько, что решился поехать в Москву.

В архивном фонде Московских высших государственных художественно-технических мастерских от августа 1922 г. есть заявление Сергея Емельянова с просьбой принять его на живописный факультет по командировке Высшей школы военной маскировки в Кунцево. Восемь последующих лет связали художника с этим учебным заведением.

Известно, что по приезде в Москву Емельянов посетил братьев Васнецовых. Он привёз из Вятки весточки от родных и близких, отдал дань уважения знаменитым, но опальным русским художникам. Виктор Михайлович подарил земляку литографский оттиск своей работы углём «Спаситель в терновом венце», оригинал которой является авторским даром в музей Вятки. На литографии 75-летний мастер-богомаз написал библейское изречение как благословение молодому художнику.

Что касается Аполлинария, то младший Васнецов уже не имел в стенах училища своей мастерской как преподаватель. Её разорили и заняли представители новых течений, в частности А. М. Родченко. Но именно Аполлинарий Михайлович мог посоветовать земляку пойти учиться в мастерскую к Д. Н. Кардовскому. Кардовский, ученик П. П. Чистякова и И. Е. Репина, следовал академической традиции глубоко реалистического направления во ВХУТЕМАСе. Среди преподавателей мастерских в это время были Р. Р. Фальк, П. П. Кончаловский, Д. И. Штернберг, В. В. Кандинский. Отношение А. М. Васнецова к происходящему в Высших мастерских выражено в письме Н. Н. Хохрякову в 1919 г.: «Неужели у вас там, в Вятке, неизвестно, как тяжело стало жить в Москве… И потом, чему он может научиться в современной школе живописи? Разучишься разве».

Чтобы не разучиться, следовало пойти к Кардовскому. Характерной чертой мастерской Дмитрия Николаевича была грамотность рисунка. Из каждого ученика он стремился сделать мастера и бывал строг в оценке выполняемых заданий, работа не могла получить одобрение, если имелось отклонение от поставленной задачи. На совете преподавателей ВХУТЕМАСа по мастерской Кардовского «констатируется преобладание рисунка над живописью». Именно такими, «кардовскими» выглядят на выставке пейзажи студента Емельянова – «Село Боголюбово» (1924) и «На родине» (1926). Пейзаж «На родине» имеет большой обобщающий смысл, хотя написан по натурной акварели, выполненной в окрестностях Даровского. В живописном полотне реалистично отражено характерное состояние вятской природы в обычный пасмурный денёк. Всё застыло, недвижно в природе. Старые зелёные ели стоят в рядок, тропинка пролегла вдоль изгороди, по её сторонам растут сныть-трава, метёлки конского щавеля на первом плане, а вдали – синеющие леса.

В этих пейзажах добросовестно прослежены не только конкретные природные формы, но тщательно изображены и скромные постройки с. Боголюбово – деревянная шатровая церквушка и маленький домик священника. Когда семья прибыла на новое место жительства, дети, кажется, впервые увидели горькие слёзы властной матушки Марии Васильевны. После даровского дома на восемь комнат с балконом и бельведером боголюбовское владение причта вызывало печаль.

Третий альбом с рисунками начала 1920-х гг. включает не только пейзажный мотив, но и портреты родных. На одном из рисунков – брат Шура в фуражке, пишущий письмо в освещении солнца, на другом – Шура за роялем – будущий композитор. Сергей тепло передаёт трогательный профиль старенькой матери Марии Васильевны за шитьём, называя портрет «Наша мама». Его профессиональное мастерство, несомненно, выросло, художник не боится браться за фигуру в сложном ракурсе, портрет наделяется конкретными чертами, становится всё более содержательным, Лицо самого художника сосредоточено и серьёзно, кажется, в нём ничего не осталось от юноши – «комильфо», соблюдающего светские приличия, вполне благополучного эстета, франта, сердцееда, как аттестовала брата Ольга Анатольевна. Последние страницы альбома очень поэтичны и грустны, может быть, из-за техники чёрной акварели, или потому, что это прощание с беззаботной молодостью и с родиной. Листы альбома представляют выразительные силуэты сельских храмов среди зимних снегов. К ним ведут тропинки и идут люди – мать, сестрёнка…

Ольга Анатольевна говорила, что Сергей любил во всём чистоту и порядочность, много трудился, помогал ближним. И будучи воспитан в боге, никогда не предавал своих убеждений, своей веры. В 1925 г., счастливо избежав грозящего ареста, отец Анатолий скончался в Боголюбово, и семья распалась. Братья и сёстры оказались в Костроме, Ленинграде, Львове. Чтобы поднять на ноги младших сестёр, Ольгу и Антонину, Сергей долго помогал матери материально и только в 36 лет устроил свою семейную жизнь, женившись на Нине Фруктовой, интеллигентной, артистичной, музыкально образованной, из семейства Владимира Александровича Фруктова родом из Санкт-Петербурга, управляющего Вятским филиалом банка.

Сын и внук С. А. Емельянова с Т. В. Малышевой

Последним храмом в Москве, где Сергей Анатольевич нашёл земной приют своей душе, стала никогда не закрывавшаяся церковь Ильи Пророка. Деревянная на её месте была построена в один день, поэтому называлась любимая церковь всех православных москвичей храмом Ильи Обыденного, что недалеко от Остоженки. Сюда приходили и приходят все Емельяновы, а Сергей Анатольевич ещё и писал, реставрировал для неё иконы.

На открытие первой персональной выставки на родине художника С. А. Емельянова приезжали сын Сергей Сергеевич и внук Кирилл Сергеевич. Впечатление такое, что оба остались довольны посещением родных мест отца и деда, которого помнят в Вятке. Побывали в Музее-усадьбе художника Н. Н. Хохрякова, где позднее жил его двоюродный брат Николай Михайлович Рязанцев. Они, С. А. Емельянов и Н. М. Рязанцев, были сверстниками, одноклассниками-гимназистами, Николай Михайлович тоже занимался живописью, только любительски. В семьях Емельяновых в Москве и Рязанцевых в Вятке хранятся работы обоих художников. На выставке произошла встреча современных Емельяновых и Рязанцевых, познакомились среднее и молодое поколения – Сергей Сергеевич с Лидией Сергеевной, женой Михаила Николаевича, а также Кирилл с Марией, с малышками Сильвией и Элисой, прибывшими из Испании к бабушке Лиде и дедушке Мише.

Емельяновы поклонились могиле тётушки и бабушки Ольги Анатольевны Сливинской в дни 5-летия её памяти. На могиле вспомнили, что старушка, жившая последние десять лет на родине предков, имела в бессрочном паспорте собственноручно записанное место проживания «город Вятка». И кто бы посмел ей перечить! Прожив 94 года, она нашла успокоение в родной вятской земле недалеко от церкви с. Быстрица Оричевского района, где в юные годы почти полтора века назад бывал Аполлинарий Васнецов, начинавший свой трудовой путь здесь, в сельской школе.

Ничто не пропадает бесследно. История искусства – самый главный хранитель наших следов. Спустя два месяца Сергей Сергеевич Емельянов прислал в письме исписанный карандашом, со стойким ароматом духов, листок с планом воспоминаний об Аполлинарии Михайловиче Васнецове. Запись, сделанная отцом, говорит о значении Васнецовых для художника Емельянова. Во главе Вятского художественного кружка, который помогал реализоваться ему как художнику, стояли три брата Васнецовых: авторитетный Виктор, дружелюбный Аполлинарий, трудолюбивый и ответственный Аркадий, заправлявший делами кружка в Вятке. Аполлинарию Емельянов показывал летние работы в 1916 г. в Вятке, и в Москве Аполлинарий осуществлял руководство творческой работой, помогал художнику совершенствовать профессиональное мастерство.

Сам Сергей Сергеевич оставил памятную запись: «…Меня глубоко тронуло внимательное и бережное отношение к произведениям моего отца. Посещение музея ещё более укрепило мою любовь к Вятской земле. Ещё раз спасибо». Емельяновы совершили прогулку по городу, по вятским храмам, около которых и сейчас можно найти емельяновские берёзы под сумрачным северным небом. По дороге в Москву они заехали в родительский дом в с. Даровское. И всюду, где бы ни возникал разговор, высказывали общее пожелание: город поскорее должен называться Вяткой, городу надо возвратить его затверждённое веками историческое имя.

С. А. Емельянов. Древние храмы в Вятке. Трифонов монастырь. 1914

С. А. Емельянов. Ёлка в Даровском. 1913